Психическое состояние резко изменено. Когда подойдешь к ней, она
сначала отвечает правильно, кое-что припоминает из своей болезни,
высказывает довольно правильные суждения относительно разных обстоятельств.
Но чем дальше говорить с ней, тем все больше и больше начинает она
путать: говорит, что она теперь здорова, что недавно ездила в город за
покупками, покупала себе бурнус92, который будто бы лежит в соседней комнате;
на дороге встретила знакомого, тот звал ее на бал — она хочет ехать,
хочет танцевать. Память глубоко расстроена; если, поговоривши с ней
полчаса, уйти от нее, а через 5 минут опять прийти, она не помнит, что уже
видела это лицо. Смешивает знакомых лиц одних с другими, хотя, впрочем,
часто вначале и определяет правильно, кто именно пришел к ней. Когда
остается одна, то есть она в хорошем настроении духа, поет песни,
улыбается, хохочет. Иногда настроение резко меняется; она вдруг делается беспо-
койна, на нее нападает страх, она требует, чтобы кто-нибудь сидел около
нее; иногда кричит, что сейчас свалится с постели и расшибется. Иногда
возбуждение доходит до неистовства. Обыкновенно состояние ухудшается
к вечеру, тут являются страх и галлюцинации зрения; больной
представляются различные рожи, звери. Она требует, чтобы их искали, хочет сама
вставать; когда ее удерживают — ругается. Так проходит большая часть
ночи; только под утро больная засыпает, а проснувшись, решительно
ничего не помнит, что было ночью.
Кроме всех этих явлений, у больной был мною замечен плевритический
экссудат на левой стороне, неизвестно когда появившийся. По исследованию
гинекологов в полости таза оставалась какая-то опухоль, которую одни
толковали как параметрический экссудат, другие — как внематочную
беременность. Температура все по временам повышалась до 38,5 °[С].
Дальнейшее течение было такое. Наркотические [средства]
(впрыскивания морфия и большие дозы хлорала) были постепенно оставлены. Больная
первое время совсем не спала, сильно кричала, но затем стала покойнее.
Уже в марте 1885 г. она стала меньше путать, стала правильнее относиться
к людям, не стала петь днем, стала лучше запоминать. В апреле в течение
дня она уже могла хорошо разговаривать, память была хороша. Только по
ночам появлялись беспокойство, страх, нетерпеливость и иногда
галлюцинации. Наконец и это прошло, так что в мае больная с психической стороны
стала совершенно здорова, только бессонница оставалась, да и то главным
образом вследствие того, что ночью являлись особенно сильные боли в
ногах. Физическое состояние ее улучшалось значительно медленнее. В первое
время, т. е. в феврале, состояние ее даже ухудшалось: гипералгезия
увеличивалась, самостоятельные боли по ночам сделались очень мучительны;
также увеличилась контрактура в коленях. В марте также постепенно
развивалось неправильное положение стопы: развилась pes equinus, и пальцы
приняли положение когтя. Нужно, впрочем, отметить, что степень
неправильности этого положения постоянно менялась: то она была очень велика,
то слаба; особенно усиливало эту неправильность влияние внешнего холода.
Впоследствии иногда случалось замечать, что изменение в положении
пальцев развивается на глазах: пальцы то сгибаются, то несколько разгибаются,
стопа то больше скрючится, то меньше; эти изменения развивались
непроизвольно и несколько напоминали движения при атетозе. Лихорадочное
состояние хотя становилось меньше, но все еще не прекращалось.
Плевритический экссудат исчез только к маю. Руки улучшались быстрее, к лету
они уже были почти здоровы. Впрочем, к лету и ноги стали уже
поправляться: движения в бедрах и коленях стали обширнее, бедра стали немного
полнеть.
Летом можно было перевезти больную из Москвы, и я с тех пор не
видал ее; по сведениям, которые я имею, улучшение постепенно
прогрессировало, и в течение зимы 1885—86 гг. больная стала ходить, хотя ступни
все еще оставались очень слабы. Со стороны психической, кроме явлений
раздражительной слабости, ничего не оставалось.
В этом случае картина болезни очень походила на описанную
в 5-м наблюдении: также вслед за каким-то заболеванием в поло-
234
сти таза, заболеванием, соединенным с высокой лихорадкой,
явилась упорная рвота (которая, впрочем, в этом случае
продолжалась очень долго), а затем развилась классическая картина
множественного неврита. Параллельно с невритическими явлениями
развивалось расстройство психической деятельности. Оно так
походило на то, что мне случалось видеть при алкогольных
параличах, что я старательно допытывался узнать, употребляет ли она
вино или нет. Однако мне удалось только узнать, что в семье ее
действительно много пьяниц, отец и мать сильно пили. Сама
больная употребляла прежде вино, но уже 6 лет, как совсем
ничего не пьет. Во время болезни действительно давали портвейн,
но только по предписанию врача. Правда, кроме алкогольной
интоксикации, здесь могла быть интоксикация морфием, но как
бы то ни было, если это и имело влияние на развитие болезни.
все-таки как психические симптомы, так и физические (неврит)
развились параллельно, и, вероятно, от действия одной и той же
болезнетворной причины.
Наблюдение 7. Больная А., девица 19 лет. Поступила в мою лечебницу
23 января 1886 г. (приезжая из К.) с таким описанием болезни,
подписанным видевшим ее местным врачом.
«В начале 1885 г. упала во время танцев. С тех пор регулы стали
запаздывать в своем появлении, иногда бывали болезненны. В начале
августа, ради шутки, сразу спустили на землю поднятую доску весов, на которой
стояла больная. Она почувствовала сильный толчок болезненным
ощущением в животе и с трудом дошла до своей постели. Через день она встала и,
по-видимому, последствия падения перестали ее беспокоить. Около
половины августа она вышла потная из церкви, не одевшись; было прохладно.
Вскоре за этим почувствовала сильный озноб и жар; слегла в постель.
Лихорадочное состояние, по-видимому, скоро прошло, но у больной осталась
упорная и постоянная рвота, вызывавшаяся каждым введением пищи,
часто и без него. Чувствуя сильную слабость, больная скоро совсем слегла в
постель. В сентябре я видел ее раз на консилиуме, на котором предложил
пользующему врачу, между прочим, исследовать и мочу; по его словам,
было найдено много белка. Лечение он вел сильное, изменяющее. Во
второй раз я видел больную в конце октября. Рвота попрежнему продолжалась.
Больная представляла сильную степень исхудания; мышц почти не было.
не говоря уже о подкожном жировом слое. Она лежала в постели, была
немного апатична, но не обнаруживала никаких расстройств в психической
сфере. Еще ранее, на консилиуме, была указана возможность связи болезней
с половою сферою, со стороны которой были и тогда некоторые явления,
именно: прекращение регул с половины августа, бели, чувствительность при
давлении на живот. Так[ие] явления представлялись и в конце октября; в
особенности была сильно выражена боль в животе, до которого нельзя было
дотронуться, не вызывая сильной боли. Приглашенная женщина-врач
нашла значительные изменения в матке (endometritis catarrhalis) с
увеличением и расширением полости ее. Лечение, направленное против этих
изменений, сразу остановило рвоту. При помощи горьких [лекарственных]
средств восстановился аппетит, больная успокоилась, и боль в животе стала
проходить. Около 26 ноября у больной вдруг сделался приступ психического
возбуждения, выразившийся беспокойством, бессонницей, бредом. Было
задержание мочи. Это совпало с намазыванием Collod[ium] cantharid[inis]
места на животе величиною в серебряный рубль.
Меня поражало при осмотре то обстоятельство, что, несмотря на
хороший аппетит, она попрежнему была худа, попрежнему с резко
атрофированными мышцами. Тут же при исследовании больной обнаружена
контрактура в коленях (под прямым углом). Задержание мочи продолжалось
235
