расхохотался чуть не до истерики или пришел вообще в очень
веселое настроение, так что готов запеть, хотя это и не совсем удобно
в его [положении]87. Бессонница бывает и при этой форме
раздражительной слабости, но она не так мучительна. Обыкновенно в
таком состоянии больной и остается до тех пор, пока ухудшение
болезни не ухудшит и психического состояния, или до
поправления. В последнем случае понемножку ум его делается крепче,
активнее, больной делается не так смешлив, как прежде, лучше
управляет своим вниманием, начинает интересоваться чтением и
т. п., и мало-помалу поправляется.
В некоторых случаях раздражительная слабость нервной
системы принимает, вероятно, и другие формы, и на этой почве легко
могут развиваться разные неврозы. Между этими неврозами
заслуживает внимания самобытный гипноз; хотя я его не видал ни
при одном случае вполне выраженного алкогольного паралича, но
мне пришлось видеть его у одной больной, которая сильно
злоупотребляла спиртными напитками и у которой в значительной
степени были выражены продромальные симптомы алкогольного
паралича — боли в конечностях, шаткость походки и отсутствие
сухожильных рефлексов. У этой больной по временам были
судорожные припадки, характерные для алкоголизма, а затем вместо этих
припадков стали являться приступы самопроизвольного гипноза;
достаточно было, чтобы больная просидела несколько минут в
тишине в полутемной комнате, как веки ее смыкались, она впадала
в сонное состояние с возможностью появления каталепсии и с
возможностью подчиняться внушениям.
Конечно, прежде всего является вопрос, не есть ли это
случайное совпадение алкогольного расстройства с истерией? Я сам не
берусь решить этого вопроса, но считаю все-таки нужным
отметить этот случай, потому что состояния транса и сомнамбулизма
описаны у хронических алкоголиков, и самобытный гипноз нашего
случая может быть поставлен в некоторую связь с этими
состояниями. К этому я могу прибавить еще, что в одном случае
послеродового множественного неврита мне тоже пришлось
наблюдать явления, относящиеся к той же области: больная, перед тем
как заснуть, впадала в особенное состояние сна, в котором она,
будучи с закрытыми глазами, отвечала на вопросы, разговаривала как
бы наяву, а потом ничего об этом не помнила.
Я должен во всяком случае прибавить, что не смотрю на эти
симптомы как на непосредственное следствие того заболевания
нервной системы, о котором мы теперь говорим, а только как на
случайное осложнение, для которого почвой служит
раздражительная слабость нервной системы, так часто бывающая при
алкогольном параличе.
Вторую форму психического расстройства при алкогольном
параличе составляет спутанность. Форма эта довольно хорошо
известна, потому что она бывает и без параличных явлений у лиц,
злоупотреблявших спиртными напитками. Поэтому подробно
описывать картину этой формы нет надобности, а можно только огра-
188
ничиться указаниями, специально относящимися к проявлению
этой формы при алкогольном параличе.
Обыкновенно симптомы этой спутанности довольно
определенно выражены уже в начале болезни вскоре после влияния на
больного вызывающей причины. Первыми признаками является плохой
сон, беспокойное настроение, навязчивые идеи с тревожными
аффектами, часто неопределенный, но резко выраженный страх.
Наряду с этим заметно еще, что больной делается как-то неясен в
выражении мотивов своих беспокойств, неопределенен в своих
требованиях и желаниях. Речь его делается непоследовательна: начав
говорить одно, он конец приводит совершенно не относящийся к
делу, и сам часто не замечает этого. Способность управлять своим
вниманием, способность ассоциировать представления резко
расстраивается; поступки отличаются какой-то рассеянностью,
несообразительностью, нецелесообразностью: больной, например,
закуривает папиросу не с того конца, берет вместо одной вещи другую.
Говоря о чем-нибудь, высказывается часто так неопределенно, что
трудно решить, что он хочет сказать, потому что, начавши
говорить про Петра, он потом упоминает что-нибудь, что свойственно
не Петру, а Павлу; иногда, начавши что-нибудь говорить, больной
останавливается и не знает, как докончить свою фразу; если ему
подсказать что бы то ни было, он подхватит это, как будто он
именно это и хотел сказать, при этом путает место, время,
примешивает к действительности небылицы. Часто вместе с этим является
болтливость, желание постоянно быть с людьми, чувство тревоги,
когда с ним никого нет. По временам бывает раздражительность,
тупое упрямство. К вечеру обыкновенно больному делается хуже.
Он больше ажитируется, делается требователен, постоянно зовет к
себе, заставляет подавать себе то ту, то другую вещь, требует
пунктуального исполнения каждой мелочи, расспрашивает
настойчиво о разных пустяках, хочет вставать, выходить на улицу, не
слушая при этом никаких уговоров. У некоторых больных при этом
является особенный страх, подозрительность; они боятся воров,
требуют постоянно, чтобы смотрели, заперты ли окна, двери, нет
ли кого под кроватью. Так проходит вся ночь, потому что
обыкновенно сна у таких больных нет. Обыкновенно очень скоро
спутанность увеличивается — иногда уже в самые первые дни болезни
больной примешивает в свои разговоры много фантастического,
представляет себя где-нибудь в другом месте, рассказывает, как он
ездил в разные места, какие с ним были в дороге происшествия —
и при этом с такими подробностями, точно это на самом деле было.
Иногда оказывается, что эти рассказываемые события суть
отголоски воспоминаний дальних лет, иногда [—] просто фантазия
больного, но при этом высказывается это с такой положительной
уверенностью, что, очевидно, для больного нет никакого сомнения, что
все это было на самом деле. При этом в начале болезни все его
рассказы имеют обыкновенно определенный оттенок: то это
рассказы, как на него хотели напасть разбойники или как его терзали
собаки; соединены они с аффективным состоянием, со страхом.
189
