шей части года преимущественно на свежем воздухе, где имеется
благоприятный газовый обмен легких, тогда как у нас водка
потребляется нередко в голом виде и иногда даже на голодный
желудок или же потребляется в условиях спертого воздуха
жилищ, а все это усиливает вредное действие алкоголя на организм.
Отсюда ясно, почему так поражает всякого приезжего
иностранца огромное количество пьяных на улицах наших городов и
прежде всего столиц. Даже наш притупившийся взгляд не может
не возмущаться видом пьяных, шатающихся по городским
панелям и мостовым и то и дело сваливающихся в грязь, если вовремя
не поддержат их спутники. Загляните по праздникам в окрайные
части столицы, где к пьяным относятся городовые вообще
несколько снисходительнее, и вы ужаснетесь безобразнейшим сценам у
какой-либо винной лавки или трактира. Во всяком случае ничего
подобного ни в одной стране встретить нельзя. Это —
специфическая русская картина, с невозможной площадной бранью, дракой
и буйством пьяных лиц, сопротивляющихся городовому и
собирающих своим шумом уличную толпу, а в том числе и детей. А
неугодно ли заглянуть в статистику градоначальства? Сколько
подбирается лиц на улицах Петербурга не просто пьяных, а оказавшихся
в безобразно пьяном виде? 65 000, что по расчету выходит в общей
сложности 4% на всё количество жителей! Есть ли что-либо
подобное в других столицах Европы?
Да что говорить о безобразно пьяных, когда в Петербурге
погибает ежегодно от «опоя» по 20 чел. на 100 тыс. населения
(Мендельсон) , тогда как в Вегlin'е таковых смертей насчитывается всего Зг
в Paris'e 6, а в London'e 13.
Не лучше обстоит дело и по деревням в условиях
провинциальной жизни, свидетельством чему служит огромное количество
ежегодно погибающих от опоя, — свыше 1 тыс., следовательно, во
много раз больше по сравнению со всеми вообще странами
Европы, принимая, конечно, во внимание относительное число жителей.
Достаточно упомянуть, что смертность от алкоголя у нас в 5 раз
больше, чем во Франции.
Нечего говорить, что цифры погибающих от опоя еще ничуть
не выражают числа лиц, погибающих от алкоголя вообще, ибо при
этом не принимают в расчет ни утонувших в пьяном виде, ни
насмерть убившихся вследствие падения в нетрезвом состоянии, ни
погибающих от драки в пьяном виде, ни кончивших самоубийством
в опьяненном состоянии, ни погибших пьяными в пожаре, часто
обусловленном пьянством же, ни замерзших в пьяном виде, ни
убитых от руки пьяного и, наконец, здесь нет тех, которых
алкоголь убивает медленной смертью как отравитель души и тела и
которые значатся умершими от тех или других болезней без
указаний о происхождении этих последних от алкогольных излишеств.
К сожалению, этих цифр статистика наша не дает, а они, несом-
ленно, ужаснули бы всякого.
Кроме того, нельзя не принять во внимание лиц, погибающих
духовно и нравственно от пьянства. Первых у нас ежегодно насчи-
88
тывается около 7500 чел[овек]. В общем можно считать, что почти
1/8 всех душевнобольных выпадает на долю алкоголиков45. Кроме
того, известно, что алкоголизм и сам по себе влияет на здоровье
потомства, поражая непосредственно воспроизводительные органы,
и действует на потомство путем психической заразы или
подражания. Вследствие этого в семьях алкоголиков до 44% детей
подвергаются алкоголизму, другие дети в большинстве подвержены
тем или другим болезням или порокам и лишь немногие (меньше
20%) остаются здоровыми и то относительно. Есть основание
думать, что вырождение от пьянства у нас проявляется в большей
мере, чем в других странах. Что же касается преступлений, то по
Kraft-Ebing'y около 50% всех преступлений совершаются под
влиянием алкоголя; по Lombroso46 в Германии —41%, а во
Франции 50% преступлений находятся в зависимости от пьянства.
Около этой цифры колеблются и данные д-ров Кроля и Григорьева
из нашей уголовной статистики, а также и данные Carol-Wright'a
для некоторых штатов Америки; для Финляндии эта цифра
определяется еще выше (Кантеле); для Франции Garnier указывает уже
65%, некоторые же авторы, как Bunge и Krohne, цифру
преступлений, совершаемых в связи с потреблением алкоголя, определяют
еще выше, до 70 и даже до 80%, de Kolvillil же в работе своей,
приготовленной для Bruxelles'cкогo антиалкогольного съезда,
полагает, что в действительности цифра эта достигает 90 %.
Даже потомство алкоголиков вследствие тех или других
условий дает большой процент преступности. Так, по Bair'y, на 8306
преступников-пьяниц в Германии приходится от 10,5 до 34,4%
родителей пьяниц.
Из вышеизложенного ясно, с каким общественным и
государственным злом мы имеем дело, когда речь идет об алкоголизме в
России. Ясно также, какие усилия должны быть приложены для
борьбы с этим злом, для искоренения которого должны
соединиться и общественные, и государственные силы, ибо оставаться
пассивными в этом деле — значит облечь себя на развал на
гибель.
Но когда речь идет о борьбе с алкоголизмом, то некоторыми
ставится совершенно естественный вопрос, а «как же финансы?»
Ведь алкоголь — источник русского бюджета, дающий сотни
миллионов.
Но ставить вопрос таким образом — это значит прежде всего
признать не только безнадежность «алкогольной болезни»
русского народа, но и безнадежное положение русского бюджета. Между
тем, если подсчитать суммы, уходящие на расширение и
содержание тюрем для лиц, которые никогда не были бы преступниками,
если бы не стали пьянствовать; если подсчитать число
алкоголиков, которых ежегодно приходится держать в камерах для
вытрезвления, в общих больницах (свыше 80000) и в домах для
душевнобольных (ежегодно обращается до 7500); если подсчитать число
инвалидов, содержимых на казенный и общественный счет
вследствие потери трудоспособности от пьянства и вследствие семейно-
89
