Спрашивается, осуществима ли вообще борьба с этим злом и
какова вероятность успеха борьбы? На 1-й вопрос следует
ответить, что для человека нет недостижимых задач, а, следовательно,
раз сознан безусловный вред алкоголя и поставлена
определенно задача борьбы, то результаты скажутся при дружном
содействии всех общественных и государственных сил.
Примером успешности борьбы с распространением алкоголя
могут служить наши непосредственные соседки, скандинавские
страны, близкие нам и по климатическим условиям жизни.
Пьянство в них в начале прошлого столетия процветало в неимоверной
степени, ныне же это — наиболее трезвые страны в мире. По
данным Laquer'a, в Швеции в начале прошлого столетия винокурня
была приурочена почти к каждому дому, причем, в стране
насчитывалось до 170 тыс. винокурен, т. е. по 1 винокурне почти на
14 жителей; на каждую душу населения приходилось по 23 л
безводного спирта. В 1855 г. был издан закон, по которому
запрещалось выкуривать меньше 5 гектолитров в день, и число винокурен
быстро пошло на убыль: в 1861 году их было уже только 950,
в 1900 же году всего лишь 131; вместе с тем потребление спирта
сильно сократилось, и в 1855—1860 гг. было уже около 5 л на
душу, а далее дошло до 3 л. В Норвегии цифры эти еще меньше и
колеблются между 2—3 л [на душу] населения. Надо однако иметь
в виду, что подобные результаты были достигнуты в
Скандинавских государствах не только указанным законом, но и проведением
в жизнь «Готенбургской» системы и других противоалкогольных
мероприятий.
Но скажут: «То — Скандинавия, а у нас русская
действительность с государственной монополией водки». Однако и в нашей
стране, как мы видели, имеется трезвая часть населения. При том
же дружная работа общественных сил не может не захватывать
правительственные круги, а потому и вопрос бюджетной реформы
есть лишь вопрос времени. Необходимо лишь вести борьбу с
алкоголизмом планомерно, ибо это — вопрос большой и крайне
сложный, не разрешимый одними лишь выкриками: «Запретить,
запретить и запретить!» Лица, мнящие, что этим выкриком можно что-
либо сделать, похожи на страусов, которые, скрывая свою голову
в песок, воображают, что они спрятали вместе с этим и свое
огромное туловище. Главная идеология этих лиц, отличающихся, к
сожалению, нередко излишней шумливостью в собраниях, в
сущности сводится к 2 китам: 1) к силе бумаги, именуемой законом, и
2) к полицейской власти в лице городовых и урядников, которые,
очевидно, опираясь на особый шпионаж, «выслеживающий тайных
производителей и продавцов спиртных напитков», настолько сами
почувствуют в себе благородство противоалкогольного порыва, что
будут и бескорыстны, и в то же время кротки, как голуби; а
между тем даже на улицах Петербурга можно видеть иногда, как
«угощаются» водкой городовые вместе с рабочими, несмотря на
существование с 1900 г. закона о преследовании уличного
потребления спиртных напитков. Что же говорить о провинции? Ясно,
32
что идеология этих господ должна привести, с одной стороны, к
увеличению шпионажа, с другой — к неимоверному увеличению
полицейской власти, ибо как же оберечь народ от тайной продажи
по деревням, особенно в глухих местностях, как не поставив почти
около каждого дома по городовому, да и то с риском, что городовой
подвергнется алкогольному соблазну? Иначе ведь дело сведется к
тому — что мы и имеем в некоторых Американских Штатах, — что
тайный торговец вином, будучи привлечен к суду, не станет и
оправдываться, а преспокойно спросит судью: «Сколько платить?»
Ибо штраф его нисколько не обременит, так как с избытком будет
переложен на потребителей продукта. У нас среди инородцев
восточных окраин, особенно среди вотяков, как известно,
распространено тайное производство и продажа «кумышки», выкуриваемой в
огромном количестве, и однако, несмотря на строгое преследование
закона, которое, естественно, должно было усилиться с введением
государственной монополии в стране, выкуривание «кумышки»
продолжается и поныне, и даже не слышно, чтобы местные суды
разбирали дела о курении «кумышки». Очевидно, что эти дела,
если и доходят когда-либо до внимания местных полицейских
властей, то разрешаются вполне миролюбиво и полюбовно, причем, от
этого полюбовного решения выкуривающий «кумышку», очевидно,
нисколько не страдает, а, быть может, даже и поощряется.
Ясно, что для решения вопроса об алкогольном оздоровлении
населения с целью в конечном результате достичь изъятия
крепких спиртных напитков из вольной продажи, необходимо повести
планомерную работу, подготовив реформу путем повсеместного
отрезвления народа. Без этой планомерной работы дело
отрезвления народа может быть только испорчено, как это и случилось в
Америке; по крайней мере, нельзя не верить президенту
Соединенных Штатов W. Taft'y, который говорит, очевидно, опираясь
на опыт своей страны, что «нет ничего сумасбродного и более
противного здравой критике, как издавать законы, которых
соблюдение оказывается невозможным при данных условиях; это
положение применимо к коренным законодательствам в области тортовли
крепкими напитками». Равным образом известный английский
общественный деятель Chamberlan в своем отчете о путешествии в
Америку замечает: «Я видел действие запретительных
законодательств в Америке, которые лишь способствуют развитию
пристрастия к крепким спиртным напиткам». Пример другого рода
представляет собою Швеция и наша Финляндия.
Как известно, в Швеции в 1908 г. был внесен и одобрен
Советом министров проект запретительного закона относительно
производства и продажи крепких спиртных напитков. Почти
одновременно подобный же закон был принят и финляндским народным
представительством, хотя он и подвергся затем довольно
существенным изменениям со стороны финляндского сената. Но и та и
другая страна была подготовлена к этим законопроектам целым
рядом предшествовавших мероприятий и, между прочим, широкой
пропагандой идей трезвости, вследствие чего здесь эта реформа
93
