голя объем мочи 355,5 см3, удельный вес 1027,5, количество
Н 11,180 г; с алкоголем [соответственно] 538 см3, 1017 [и] 11,251г.
Ясно, что прибавление 4-го опыта из 1-го ряда к 3 последним
сделалось в пользу выводов Бёкера, тем не менее количество
мочевины не уменьшено, а увеличено, и больше, чем в предыдущей
таблице. И это понятно: увеличение [содержания] воды в моче
таблицы [см. табл. 13] значительнее, чем в предыдущих опытах.
Наконец, привожу числа, полученные мною на служителе
лаборатории [см. табл. 14]. Для него рюмка водки была еще менее
новостью, чем для меня. Пил он в сутки от 150 до 200 см3 доп-
пельт-кюммеля и бывал часто в возбужденном состоянии, тогда
как у меня дело ограничивалось легким головокружением после
каждого приема, продолжавшимся не более l/4 часа. Диета и
образ жизни были у него по возможности тождественные. Опыты
производились летом в жаркие дни. Все эти обстоятельства
вместе придадут, надеюсь, некоторый интерес числам в глазах
читателя.
Единственные возможные из моих чисел выводы суть
следующие.
1. Алкоголь увеличивает отделение воды мочою, чем может
быть объяснено уменьшение испарины летом по принятии
алкоголя —- факт, замеченный уже Тидеманном и подтвержденный
Бёкером.
2. У людей, привыкших к употреблению алкоголя, при
возбуждающих дозах его, количество мочевины если и уменьшается,
то так незначительно, что уменьшение это вознаграждается
усиленным выделением воды. У людей же, не привыкших к
алкоголю, изменение это значительнее. То же самое, вероятно, бывает
и при парализующих дозах алкоголя, ибо тогда вся мышечная
система недеятельна (с малыми исключениями).
Итак, подавляющее действие алкоголя на азотную
метаморфозу несомненно.
§ 12. Изменения мышечной и нервной деятельности у пьяных
животных. В ряду многообразных проявлений алкогольного
опьянения изменения мышечной и нервной деятельности, конечно,
занимают по резкости первое место. Недаром все действие алкоголя
сводят обыкновенно на поражение головы и ног. Как ни
интересно первое, но, по недоступности физиологическому исследованию,
оно необходимо исключается из пределов этого сочинения. Той же
почти участи, за неимением метод исследования, подвергается и
спинной мозг. Остаются нервы и мышцы. Рассматривать их
отдельно друг от друга неудобно, и потому параграф этот
расположен у меня по изменениям в движении и чувствовании.
Изменений так называемых непроизвольных движений я не изучал по
следующим причинам: они непостоянны (это верно по крайней
мере для деятельности сердца и радужной оболочки глаза);
большею частью так незначительны, что ускользают даже от
наблюдения; наконец, известные общие методы исследования нервов и
50
мышц так трудно приложимы к органам непроизвольного
движения, что точные результаты невозможны.
Изменения так называемого произвольного
движения у пьяного животного. Условия для всякого
движения даны в мышце, ее нерве и нервном центре. Если стра-
дает одно из этих образований, страдает вместе с тем и
движение. Следовательно, при всяком изменении последнего причину
его должно искать в мышце, нерве и нервном центре. Ясно, что
поиски должны были бы распространяться на все возможные
физические и химические свойства этих органов (не исключая
даже объема их и веса). По невозможности, однако, выполнения
такой задачи (в настоящее время), я должен был ограничиться
исследованием лишь тех свойств, влияние которых на движение
положительно доказано, и для которых существуют методы
исследования.
Выходя из мысли, что у человека алкогольное опьянение
имеет относительно движения два различных стадия, я исследовал
свойства нервов и мышц при дозах алкоголя, не производящих
паралича животного, и таких, которые парализуют его. Для этих
опытов была выбрана лягушка на следующих основаниях:
1. Алкогольный паралич у нее такой же, как у человека;
периода возбуждения у лягушки нет, но его нет и у собаки,
кролика, кошки и пр.
2. Почти для всех опытов нужно было отделять нервы и
мышцы от организма, причем, как известно, эти органы у
теплокровных быстро умирают, у лягушек же (вообще животных с
переменной температурой) очень долго сохраняют все свои свойства
неизмененными.
3-е основание будет видно далее.
Для сравнительных опытов из мышц брались икряные, из
нервов [—] седалищные.
Для предохранения мышц и нервов одной стороны от
отравления я перевязывал всегда art. iliaca communis и art. cutaneam
с одной стороны. Как доказательство, что приток крови к
соответствующей конечности при этом невозможен (по крайней мере на
несколько часов), привожу следующее: по перевязывании артерий
бедро было часто ампутируемо; рана никогда не кровоточила; я
часто был свидетелем опыта, что уже одна перевязка art. iliaca
comm. достаточна для предотвращения отравления п. ischiadici
соответствующей стороны американским стреловым ядом.
Перевязывание же кожной артерии я считал потому необходимым, что у
лягушки, находящейся в воздухе, кожа, как известно, очень легко
проницаема для газов и паров. При отравлении животного
смачивание кожи алкоголем почти неизбежно, следовательно, он может
в форме паров всасываться кожными сосудами и проникать с
кровью в мышцы.
Прежде чем приступить к опытам с алкоголем, я
должен был определить влияние непритока артерийной крови к
нервам и мышцам на все свойства последних, исследуемые в алко-
4*
51
