Классики русской медицины о действии алкоголя и алкоголизме: Избранные труды / Сост. В. С. Воробьев. — М.:Медицина, 1988. — 304 с: ил. ISBN 5-225-00184—X

В начало   <<<     Страница 202   >>>    1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64  65  66  67  68  69  70  71  72  73  74  75  76  77  78  79  80  81  82  83  84  85  86  87  88  89  90  91  92  93  94  95  96  97  98  99  100  101  102  103  104  105  106  107  108  109  110  111  112  113  114  115  116  117  118  119  120  121  122  123  124  125  126  127  128  129  130  131  132  133  134  135  136  137  138  139  140  141  142  143  144  145  146  147  148  149  150  151  152  153  154  155  156  157  158  159  160  161  162  163  164  165  166  167  168  169  170  171  172  173  174  175  176  177  178  179  180  181  182  183  184  185  186  187  188  189  190  191  192  193  194  195  196  197  198  199  200  201  202  203  204  205  206  207  208  209  210  211  212  213  214  215  216  217  218  219  220  221  222  223  224  225  226  227  228  229  230  231  232  233  234  235  236  237  238  239  240  241  242  243  244  245  246  247  248  249  250  251  252  253  254  255  256  257  258  259  260  261  262  263  264  265  266  267  268  269  270  271  272  273  274  275  276  277  278  279  280  281  282  283  284  285  286  287  288  289  290  291  292  293  294  295  296  297  298  299  300  301  302  303  304 


Вольной с большим трудом вспоминал то, что недавно случилось.
Разговор, который он вел вчера, забыт им сегодня. Вчера он
занимался, разбирал бумаги данного дела, а сегодня он решительно
не помнит, что это за дело, насчет чего оно, и т. д. Если ему
нужно что-нибудь сделать завтра, то он, ложась спать, должен
написать это и поставить на видное место, иначе он и не вспомнит, что
ему следовало делать. Само собою разумеется, что такое
постоянное забвение всего, что с ним случается, ставит больного в
положение очень тяжелое. Однако он сам заметил, что это не есть
полное забвение, а только неспособность воспоминания по
собственному произволу — и вот вся его хитрость идет на то, чтобы
ставить себя в условия, благоприятные для воспоминания. Так
например, идет он защищать дело (впрочем, клиенты его большею
частью нетребовательные люди) и когда становится на свое
место, то решительно не может припомнить, о чем будет речь, хотя
прочел дело накануне. Но, чтобы не быть в неловком положении,
он: 1) пишет себе конспектик и, когда его читает, подробности
дела восстанавливаются перед ним, и 2) старается говорить так,
чтобы избегать фактических подробностей, а говорит общие
места, удобные во всех случаях. Он говорит, что ему удается таким
образом порядочно проводить дела, тем более, что раз у него есть
исходная точка, он может рассуждать правильно и приводить
разумные доводы.
Другое тяжелое положение его бывает тогда, когда, например,
при встрече с кем-нибудь ему напоминают о вчерашнем горячем
споре, который он сам же вел; он решительно не помнит, что это
такое, зачем этот вопрос. Но, зная слабость своей памяти, он
старается как-нибудь устроить, чтобы тот, кто говорит ему, сам
высказал ему, в чем дело. Он отвечает общим местом и ставит сам
вопрос, и мало-помалу ему вспоминается вчерашний спор, хотя
нерельефно, не образно, но так, что он может продолжать
разговор на ту же тему, не высказывая противоречия с тем, что вчера
говорил. Однако в его собственной голове постоянно копошится
вопрос: «Да то ли это, что я вчера говорил? Может быть, я вчера
говорил совершенно противоположное?», но, как говорит больной,
все его знакомые уверяют его, что он не ошибается, что он
последователен, что он говорит, всегда держась одних и тех же
принципов, и противоречия в его словах нет. Это соответствие его слов
и догадливость удивляют самого больного; он говорит, что почти
ежеминутно бывает в таком положении, что думает: «Ну, черт
возьми, теперь совсем попался, — решительно не помню, о чем тут
разговор», и все-таки, мало-помалу дело ему выяснится и он
скажет то, что следует. Это дает ему некоторую уверенность, и
потому за последнее время, хотя мало помнит, но все-таки стал
общительнее и не стал бояться встречаться с людьми. Впрочем,
он заметил, что теперь он все-таки больше помнит, чем прежде:
большую часть событий он помнит, хотя воспоминание это какое-
то общее, неопределенное — подробностей, как он ни старается,
он не в состоянии припомнить, если же благоприятный случай
202

встретится, то часть этих подробностей восстановится в его
сознании, хотя с такой нерельефной окраской, что он никогда не может
утверждать, что так это и действительно было.
Эта слабость памяти касается главным образом событий, т. е.
изменений во времени; что же касается до пространственных
восприятий и зрительных впечатлений, то они вообще гораздо лучше
помнятся. Больной один ходит по улицам и узнает сразу дом, где
уже был, может на память нарисовать дом, где живет, дачу, где
прожил лето, узнает всех новых знакомых, но разговора, который
он вел с этими знакомыми, он решительно не помнит и даже не
помнит, что он вел когда-нибудь разговор.
По временам больному припоминаются события, бывшие в
период его тяжелого состояния: большею частью какое-нибудь
случайное впечатление по сходству вызывает вдруг целый ряд
ассоциаций из прежней жизни, и часто это суть воспоминания обид,
перенесенных в то время. Больной чувствует эти обиды, но по его
уверению как-то вяло, не энергично. Затем эти тяжелые
представления исчезнут. Вообще, по словам больного, он «с большим
трудом устанавливает непрерывность представлений в себе»,
представления как будто случайны и отрывочны, но тем не менее —
что замечательно — больной все-таки не противоречит себе.
С внешней стороны кажется, что он говорит, придерживаясь
определенного плана, а он сам только следит за тем, чтобы говорить
одно за другим, а если его спросить, о чем начался разговор, то
он решительно не будет в состоянии ответить. Ввиду этого и
чтение для больного невозможно: он прочтет 2 — 3 страницы, а потом
уж ему нужно возвращаться к началу, чтобы вспомнить, о чем
была речь.
Сознавая свое состояние, больной старается анализировать его,
но этот анализ его носит черты расстройства памяти: он все
вертится около одного и того же, повторяя по нескольку раз
высказанное. Эта наклонность к повторениям заметна и в его речи, так
что в общем речь его представляется речью сильно поглупевшего
человека.
Он сам сознает, что живости, жизненности в нем нет.
Вспоминая, чем он был прежде, он чувствует глубокую разницу: прежде
он был горячий, энергичный человек, возмущавшийся горячо
несправедливостями, теперь он почти не возмущается — в нем какое-
то особенное хладнокровие, но не вследствие силы, не
вследствие особенной высоты миросозерцания, а вследствие слабости
жизненных порывов.
Для более рельефного представления его душевной жизни я
привожу письмо его. Нужно заметить, что я много раз просил его
описать свое состояние, как он его понимает, но более того, что
следует ниже, он не мог написать.
«16 мая 1886 г.
Перед тем как идти к вам, я должен что-то написать о себе. Мне лучше
во всех отношениях, но не скажу, что я вполне жизнен. Текущим я
заинтересован всегда меньше, прошлое (больное) привлекает к себе больше,
14*
203


Hosted by uCoz