Об алкогольном оздоровлении
Вопросы алкоголизма, как наболевшее зло, кошмарно и
неотступно стоят перед глазами всякого, кто ближе знаком с его
последствиями. Но как только ставится вопрос о здоровье народа
ввиду страшного распространения алкоголизма, то обычно
выдвигается совершенно побочная точка зрения — это сравнение с
Западом. Уж такова рабская особенность русского человека, что он не
может разрешить ни одного общественного вопроса независимо и
самостоятельно, а всегда лишь сравнительно, и, если в этой
сравнительной точке зрения может найти какой-либо утешительный для
себя уголок, то уже опускает руки и даже вполне счастлив, если
оказывается, что он не из самых последних. О том, чтобы быть в
числе первых, конечно, не может быть и речи. «Куда уж нам!»
И вот эта сравнительная точка зрения усматривает мираж в
том, что по количеству ежегодно выпиваемого спирта Россия
находится в условиях будто бы более выгодных, чем некоторые страны
Европы; так, известно, что душевое потребление в России всех
спиртных напитков в переводе на безводный спирт лишь несколько
превышает потребление в Норвегии и нашей Финляндии, но
уступает потреблению в Соединенных Штатах приблизительно на 40 %,
в Голландии и Швеции — почти вдвое, в Австрии, Великобритании
и Германии — втрое с лишком, в Дании, Италии и Швейцарии —
вчетверо с лишком, в Бельгии — в 5 раз и во Франции
в 7 раз44. Этот утешительный мираж многих решительно
успокаивает, и они готовы допустить разве что борьбу с излишним
потреблением вина, но ничуть не борьбу с распространением алкоголя в
населении.
Однако, значит ли что-нибудь голая цифра? Она получает свое
значение, лишь когда будет выяснено более точно, что собственно
она обозначает? В этом отношении прежде всего нужно иметь в
виду, что в России пьянство распространяется крайне
неравномерно; так, наше старообрядчество и сектантство отличается в
большинстве случаев трезвостью, а ведь одних старообрядцев у нас
около 30 млн.; известно также своею трезвостью татарское
население (около 16 млн.), конечно, не без исключений, опять же в силу
религиозных воззрений; равным образом мало пьют и евреи. Если
внести поправку в душевое потребление спирта, приняв во
внимание трезвость массы старообрядцев, сектантов, магометан и евреев,
то получим собственно для большей части коренного русского
населения и для других населяющих Россию народов цифру душевого
потребления алкоголя, которая должна занять, несомненно, одно
из «почетных» мест в общеевропейской статистике; при этом еще
не принят во внимание менее благоприятный для нас возрастной
состав населения, ибо в России детей, вследствие большой
рождаемости и смертности, относительно больше, чем в других странах,
а ведь дети не пьют. Наконец, мы еще не приняли во внимание,
сколько выпивается «кумышки», «бузы» и других крепких и
крайне плохих (в смысле ядовитых примесей) алкогольных напитков,
производимых тайно от взоров властей, что возможно исключитель-
86
но у нас и чего нельзя учесть никакими способами, а также
развитое в большой степени у нас шинкарство, особенно в последнее
время.
Но сравнение этим не исчерпывается. Не может подлежать
сомнению, что крепость вводимого в организм алкоголя в смысле
влияния его на организм имеет огромное значение. Можно считать
непреложной научной истиной, что чем насыщеннее вводится в
организм алкоголь, тем вреднее он действует. Речь при этом,
конечно, идет собственно об отравляющем действии алкоголя, а не о
таких побочных влияниях, как развитие желудочно-кишечного
катара, свойственного всем вообще алкоголикам, пьющим крепкие
спиртные напитки. Дело в том, что при потреблении крепкого
раствора алкоголя последний, сильно раздражая самый желудок и
кишечник и вызывая тем самым резкий приток крови к их
стенкам, всасывается в кровь с необычайной быстротой, действуя
особенно разрушительно, тогда как при более слабых растворах
своевременно вводятся в действие защитные условия организма,
которые в известной степени и парализуют вредное действие более
разведенных порций алкоголя. В указанном отношении имеет
значение сравнительное потребление водки в разных странах, в чем мы
имеем решительно невыгодную статистику по сравнению с
Западом. Так, если принять во внимание душевое потребление одной
водки, то оказывается, что в России, например, в 1904 г. ее
потребляли втрое больше, чем в Италии, в 11/2 раза больше, чем в
Норвегии, почти одинаково с потреблением ее в Англии, Соединенных
Штатах и Швейцарии, раза в 11/2 меньше, чем во Франции, вдвое
меньше, чем в Австрии, а почти втрое меньше, чем в Дании; по
статистике же Зандберга оказывается, что душевое потребление
водки еще менее благоприятно для России, причем, потребление
водки в ней оказывается гораздо большим, чем в Италии, Испании,
Португалии, Норвегии, Великобритании и нашей Финляндии,
одинаково с потреблением [в] Бельгии, Германии и Франции и раза
в 11/2 меньше потребления в Дании; в последнее же время это
соотношение ввиду сильного возрастания потребления водки у нас
должно было измениться еще к худшему для России.
Таким образом, если принять во внимание, что наш народ имеет
несчастную привилегию потреблять 40 % водку, тогда как на
Западе обыкновенно народы потребляют много больше виноградного
вина и пива, относительный вред которых во всяком случае
меньше, чем вред водки, то сравнение оказывается для нас еще менее
выгодным, если даже и не принимать в расчет разницы влияния на
организм вина естественного брожения и искусственной обработки.
Нельзя забывать при этом, что в западных государствах крепкие
напитки (ликеры, виски, коньяк, абсент) чаще всего
употребляются в разведенном виде с водой или кофе, а не в цельном.
Наконец, картина нашего быта омрачается еще тем, что
вследствие развития ресторанной жизни за границей крепкие напитки
выпиваются большею частью не иначе, как с пищевыми
продуктами и притом, вследствие климатических условий, в течение боль-
87
