для того, чтобы проявлять функцию достаточной интенсивности,
становятся крепче, а функция их может быть уже достаточно
сильна. И вот те следы, до которых прежде иннервационный
процесс не доходил, делаются доступны иннервационному процессу
и могут, благодаря этому, восстанавливаться,
В самом деле, если нервные элементы, довольно прочно
хранящие следы воспринятых впечатлений, и будут удерживаться, но
если ассоциационные связи их будут обладать дурною
проводимостью, то иннервационный процесс или совсем не будет доходить
до этих элементов, или будет доходить в такой небольшой
степени, что хотя и вызовет восстановление этих следов, но не в такой
степени, чтобы они могли сделаться доступными сознанию.
Впоследствии же, когда при благоприятных условиях, при
возрождении нервной системы, проводимость ассоциационных путей станет
лучше, иннервационный процесс будет доходить к этим элементам
в большей степени, и интенсивность возбуждения их будет
больше, вследствие чего и следы, хранимые ими, будут восстановлять-
ся уже в сознании.
Что такая особенность касается только следов тех
впечатлений, которые восприняты во время болезни, а не тех, которые
были задолго до болезни, объясняется, мне кажется, тем, что
прежние следы уже закрепились довольно прочными и
многочисленными связями, и потому иннервационный процесс находит к
ним, если не тот, то другой путь, а новые впечатления уже
воспринимаются таким мозгом, который не способен образовать в
данную минуту прочных связей.
Итак, главное условие развития описанной формы амнезии,
мне кажется, лежит в расстройстве аппарата, заведующего
ассоциацией представлений. При этом, конечно, могут одинаково быть
поражены и конечные нервные клетки этого аппарата, и
соединяющие их волокна. Какие из этих элементов более поражаются, мы
не можем сказать, но во всяком случае для многих случаев
нужно допустить, что это поражение такого свойства, что оно может
изгладиться, так как восстановление описанной формы амнезии,
как мы видели, возможно. Притом нужно предполагать, что ассо-
циационный аппарат страдает при этой амнезии не в полном
своем составе, а по частям: вследствие этого делается возможным
сохранение памяти для давних впечатлений и отсутствие ее для
недавних. Этим же, конечно, и объясняется то относительно
хорошее сохранение рассудочной деятельности, которое бывает при
этой форме амнезии.
Допуская расстройство ассоциационного аппарата для
объяснения механизма развития амнезии, наблюдаемой при алкогольном
параличе, мы должны прибавить, что и другая форма
психического расстройства при алкогольном параличе — та, которую мы
рассматривали как вторую, т. е. форма спутанности, — тоже имеет
в основе своей поражение ассоциационного аппарата. В самом
деле, что мы видим в той форме? Тоже глубокое расстройство
памяти и, кроме того, спутанность сознания, проявляющуюся в непра-
208
вильном сопоставлении, часто в полном несоответствии
представлений, в расстройстве гармонии идей, в глубоком расстройстве
внимания. Все это особенно резко выраженное расстройство
сопоставления представлений и есть не что иное, как расстройство
ассоциаций, и действительно, ассоциации идей у больных этой
категории совершаются крайне неправильно, так что и для них
нужно допустить существование глубокого расстройства ассоциа-
ционного аппарата в основе их психического расстройства. Почему
в одних случаях психическое расстройство проявляется в
своеобразной амнезии, в других — в спутанности, конечно, мы не можем
сказать; вероятно, разница зависит частью от количества
пораженных ассоциационных путей, частью [—] от способа развития
болезни и от интенсивности процесса. Во всяком случае сходством
основных условий происхождения обеих форм объясняется
возможность перехода одной формы (т. е. амнезии) в другую
(спутанность) и то, что резких существенных границ между этими
двумя формами нет.
Как я уже сказал, выводы мои относительно расстройства
психической деятельности при алкогольном параличе
основываются на 20 случаях этой болезни, которые мне пришлось
наблюдать. Истории болезней этих случаев будут описаны в работе
«Об алкогольных параличах»; здесь же я приведу три
наблюдения, в которых расстройство памяти было выражено
особенно характерно.
Наблюдение 1. Больной Ш., 25 лет, приехал из Я. в июле 1883 г. с
следующим анамнезом. Больной происходит из семьи впечатлительной.
Воспитание получил крайне избалованное: хотя были способности, но он нигде
не доучился, так как волю больного нисколько не старались развивать. Он
вследствие этого рано познакомился со всеми житейскими соблазнами, рано
стал пить; сифилиса никогда не было. За последние годы жизнь была крайне
неправильная: ночи проходили в кутежах с женщинами, днем спал или пил
вино, но пил помногу, так что выходило бутылок пять красного вина в день;
кроме того, выходило около бутылки простой водки. Весной 1883 г. он уже
стал чувствовать некоторую слабость; так, иногда чувствовал шаткость в
походке, по утрам часто тошнило, однако он не обращал на это внимания.
Больной проводил лето 1883 г. в деревне на Волге. 26 июня около его
поместья проезжали плоты, которые зацепили за купальню и сломали ее.
Больной крайне вскипятился, узнав это, бросился на плоты, схватил топор и
начал рубить связи. Целый час кричал, ругался, причем все время ноги были
в воде. Наконец, он ослабел так, что его на горку ввели с поддержкой,
после чего он упал. Хотя он и успокоился, но после этого вообще был слаб,
а дней через пять почувствовал, что у него двоится в глазах. Хотя он
продолжал немного ходить, но ходил, очень сильно шатаясь; около 10 июля
совсем слег. Двоение в глазах исчезло, но взамен этого развивалась слабость
в ногах. Слабость эта быстро увеличивалась, так что больному сделалось
невозможным вставать с постели; явились сильные боли в ногах;
дергающие, стреляющие. Через неделю или две явилась слабость в руках. В начале
августа было дня два трудно глотать — затем ноги чрезвычайно похудели,
явилась контрактура в коленях. Вместе с этим память больного чрезвычайно
ослабела. В таком состоянии больной приехал в Москву, и я его в первый
раз увидел 10 августа.
В то время он был в таком состоянии. Больной — молодой человек
хорошего сложения. Цвет лица и кожи крайне бледный с желтоватым
оттенком. Говорит слабо. Исследование различных органов показывает следующее:
209
