ничиться указаниями, специально относящимися к проявлению
этой формы при алкогольном параличе.
Обыкновенно симптомы этой спутанности довольно
определенно выражены уже в начале болезни вскоре после влияния на
больного вызывающей причины. Первыми признаками является плохой
сон, беспокойное настроение, навязчивые идеи с тревожными
аффектами, часто неопределенный, но резко выраженный страх.
Наряду с этим заметно еще, что больной делается как-то неясен в
выражении мотивов своих беспокойств, неопределенен в своих
требованиях и желаниях. Речь его делается непоследовательна: начав
говорить одно, он конец приводит совершенно не относящийся к
делу, и сам часто не замечает этого. Способность управлять своим
вниманием, способность ассоциировать представления резко
расстраивается; поступки отличаются какой-то рассеянностью,
несообразительностью, нецелесообразностью: больной, например,
закуривает папиросу не с того конца, берет вместо одной вещи другую.
Говоря о чем-нибудь, высказывается часто так неопределенно, что
трудно решить, что он хочет сказать, потому что, начавши
говорить про Петра, он потом упоминает что-нибудь, что свойственно
не Петру, а Павлу; иногда, начавши что-нибудь говорить, больной
останавливается и не знает, как докончить свою фразу; если ему
подсказать что бы то ни было, он подхватит это, как будто он
именно это и хотел сказать, при этом путает место, время,
примешивает к действительности небылицы. Часто вместе с этим является
болтливость, желание постоянно быть с людьми, чувство тревоги,
когда с ним никого нет. По временам бывает раздражительность,
тупое упрямство. К вечеру обыкновенно больному делается хуже.
Он больше ажитируется, делается требователен, постоянно зовет к
себе, заставляет подавать себе то ту, то другую вещь, требует
пунктуального исполнения каждой мелочи, расспрашивает
настойчиво о разных пустяках, хочет вставать, выходить на улицу, не
слушая при этом никаких уговоров. У некоторых больных при этом
является особенный страх, подозрительность; они боятся воров,
требуют постоянно, чтобы смотрели, заперты ли окна, двери, нет
ли кого под кроватью. Так проходит вся ночь, потому что
обыкновенно сна у таких больных нет. Обыкновенно очень скоро
спутанность увеличивается — иногда уже в самые первые дни болезни
больной примешивает в свои разговоры много фантастического,
представляет себя где-нибудь в другом месте, рассказывает, как он
ездил в разные места, какие с ним были в дороге происшествия —
и при этом с такими подробностями, точно это на самом деле было.
Иногда оказывается, что эти рассказываемые события суть
отголоски воспоминаний дальних лет, иногда [—] просто фантазия
больного, но при этом высказывается это с такой положительной
уверенностью, что, очевидно, для больного нет никакого сомнения, что
все это было на самом деле. При этом в начале болезни все его
рассказы имеют обыкновенно определенный оттенок: то это
рассказы, как на него хотели напасть разбойники или как его терзали
собаки; соединены они с аффективным состоянием, со страхом.
189
К вечеру и страх, и фантазии увеличиваются. При этом являются
характерные зрительные галлюцинации — в виде собак, кошек,
мышей, страшных физиономий и т. д. Больной пугается, ловит их,
сгоняет с постели. Иногда спутанность так быстро растет, что
больной решительно перестает сколько-нибудь управлять своими
мыслями и весь подчиняется бредовым идеям тревожного характера и
галлюцинациям устрашающего свойства. Он делается крайне
беспокоен, настойчив, говорит отрывочные фразы, из которых и можно
понять, что ему кажется, что его сейчас убьют, отдадут зверям и
т. д. Иногда спутанность еще более увеличивается: больной
начинает повторять одни и те же слова для выражения самых
разнообразных ощущений и потребностей, ищет чего-то, разбрасывает
вещи, не узнает окружающих, пугается, кричит от малейшего
прикосновения, делается крайне упрям.
Как мы сказали, иногда такая сильная спутанность развивается
очень быстро, но большею частью она не долго продолжается: через
несколько дней, особенно если употребляется соответствующее
лечение (главным образом снотворное), больной засыпает, сознание
делается яснее, тревога пропадает, и во многих случаях больной
совсем приходит в себя, так что психическое расстройство исчезает,
а остаются только одни параличные явления. Обыкновенно в этих
случаях продолжительность психического расстройства не более
нескольких недель и настолько носит характер белой горячки, что
обыкновенно в анамнезе таких больных и говорится, что после того
или другого повода у больного развилась белая горячка, а вслед за
ней параличные явления; но, как мы уже говорили, обыкновенно
внимательный наблюдатель может уже в первое время болезни,
когда только еще развивается психическое расстройство, заметить
начало паретических явлений — слабость ног, боли при сдавлении
мышц, похудание мышц, изменение сухожильных рефлексов, а
потом и отсутствие их. Во всяком случае, хотя очень может быть,
что параличные и психические симптомы начинают развиваться
одновременно, но психические раньше достигают степени, резко
бросающейся в глаза, но зато часто в таких случаях скорее и
исчезают.
Не во всех случаях, однако, эта спутанность протекает так
счастливо; бывают случаи, в которых спутанность принимает
хроническое, вялое течение. Некоторые из этих случаев начинаются
так же быстро и бурно, как мы только что описали; но у них не
бывает такого резкого окончания, а мало-помалу ажитация,
беспокойство уменьшаются, страх почти прекращается; больной
делается вялее, апатичнее; галлюцинации исчезают, но спутанность
делается все больше и больше. В других случаях вялая форма
спутанности носит такой характер с самого начала: в самом начале
является бессонница, неопределенное беспокойство по поводу
каких-нибудь явлений, например, по поводу упорной рвоты, которой,
как мы говорили, часто начинается болезнь; затем больной
начинает смешивать сны с действительностью: рассказывает, например,
про какое-нибудь происшествие и говорит, что он это читал в газе-
190
