Большинство авторов находило спинной мозг здоровым, однако
вакуолизацию клеток передних рогов видели и Калер и Пик, и
Эттингер. Кроме того, есть и другие данные считать, что иногда и
спинной мозг бывает изменен при алкогольном параличе, хотя
очень вероятно, что в основе собственно параличных явлений
лежит множественный неврит. На состояние головного мозга было
обращено мало внимания. Только Ган в одном из своих случаев
нашел довольно значительно выраженную атрофию нервных
клеток коры.
Сделав общий обзор сведений, которые мы имеем в настоящее
время об алкогольном параличе, мы можем приступить к главной
теме настоящей статьи — к описанию расстройства психической
деятельности, постоянно встречающегося при алкогольном
параличе. Еще раз повторяю, что, вследствие бедности сведений из
литературы по этому отделу, я буду руководствоваться в своем
описании главным образом собственными наблюдениями.
* *
*
Расстройство психической деятельности в той
или другой форме было во всех 20 случаях алкогольного паралича,
которые я наблюдал. В 7 случаях оно было только в начале
болезни, в остальных 13 оставалось до конца ее. Оно было в разной
степени и неодинаково по своему проявлению; в некоторых случаях
ограничивалось только резко выраженной раздражительной
слабостью психической сферы, в других принимало характер
спутанности сознания с галлюцинациями и иллюзиями, в третьих,
наконец, принимало характер своеобразного ослабления умственных
способностей без резко выраженной спутанности, но с особенно
заметным упадком памяти. Нужно, впрочем, сказать, что деление на
три эти формы довольно произвольное; оно делается только для
удобства изложения потому, что очень часто бывает, что
психическое расстройство представляет смешанные черты из различных
форм.
Простая раздражительная слабость бывает в тех случаях, когда
психическое расстройство выражено слабо. Обыкновенно она
проявляется в том, что на больного нападает неопределенное
беспокойство, какой-то страх, являются навязчивые мысли, которые так
неотступно преследуют больного и ассоциированы с таким сильным
аффективным состоянием, что он теряется, постоянно умоляет о
помощи, ждет, что вот сейчас с ним что-нибудь случится. Большею
частью при этом являются ипохондрические идеи: кажется, что
сердце разорвется или случится еще что-нибудь, такое же
страшное. При этом каждое, даже небольшое болезненное ощущение,
вызывает в больном тяжелое настроение, ажитацию, а если при
этом существуют боли, то больной решительно не может с собой
справиться — стонет, плачет, зовет к себе на помощь. В таком
случае часто приближение к больному вызывает в нем беспокойство,
186
боязнь, чтобы не усилили его боль. Перекладывать таких больных
для перемены белья составляет целую историю; они кричат, что их
сейчас уронят, хотя решительно для этого нет никакой
возможности. В то же время они боятся и оставаться одни, требуют, чтобы
кто-нибудь сидел с ними, утешал их. Обыкновенно есть
какая-нибудь личность, на которую обрушивается вся тяжесть их
требовательности; эта личность — муж или жена, сестра — не могут ни на
шаг отойти; едва их нет, больной или больная посылает послов за
ними, раздражается, плачет, при этом уговоры не действуют; часто
больные понимают, что нельзя же безотлучно при них находиться,
но, как сами говорят, справиться с собою не могут. «Я рад бы не
звать, да не могу, сил нехватает», — говорил один больной. От
близких лиц такие больные постоянно требуют внимания,
утешения, разговора с ними, словом, чтобы чем-нибудь занимали их
мысли; если этого нет, они волнуются, хнычут, жалуются на свою
судьбу. Всего хуже состояние таких больных бывает ночью.
Обыкновенно в начале болезни они не спят, особенно если при этом
существуют боли, тоже усиливающиеся по ночам. И вот, тогда
начинается мученье — каждое болевое ощущение вызывает стоны,
рыдания, слова отчаяния, богохульство, брань окружающих, брань
врачей за то, что они не могут вылечить, и т. д. Под утро это
обыкновенно проходит, больной засыпает часа на 2, на 3, и просыпается
более спокойный, но уже со средины дня беспокойство
усиливается, а с вечера опять доходит до очень большой степени. Всякое
утомление усиливает это состояние, некоторые способы лечения
тоже: особенно дурно чувствуют себя такие больные после сеансов
электричества. Обыкновенно подобное состояние в резко
выраженной форме существует довольно долго, не менее месяца, иногда
более, и только постепенно начинает проходить. Сначала больной
становится сдержаннее, не так бранится, [делается] терпеливее,
лучше спит, не так подчиняется каждой навязавшейся идее,
начинает более объективно относиться к своему состоянию, не
испытывает такого страха, и наконец, совсем успокаивается. Это [—]
ажитированная форма раздражительной
слабости.
Кроме этого, бывает и другая — гораздо более спокойная:
больной на вид представляется почти здоровым психически; он обо
всем рассуждает, охотно высказывается, нет никакого бреда.
Однако если присмотреться внимательнее, окажется, что это совсем не
тот человек, что был прежде: он как-то легкомыслен, ко всему
относится с юмористической точки зрения, хотя его положение вовсе
не наводит на веселое настроение, беспечен. Умственный горизонт
сузился, глубины ума почти не проявляется; вся деятельность ума
заключается в повторении старого и притом в довольно
однообразном повторении; рассказывает старые пикантные анекдоты,
интересные по внешности происшествия, но какого-нибудь серьезного
обобщения больной сделать не может, вдумывается во все с
большим трудом, интересы удовлетворяются очень немногим. При этом
очень небольшого внешнего стимула достаточно, чтобы больной
187
