го разорения по той же причине; если далее подсчитать, какие
опустошения делает алкоголь в духовной сфере нации, увеличивая
вследствие алкогольной дегенерации число психастеников и
неврастеников, которые, не будучи душевнобольными, утрачивают
умственную трудоспособность; если подсчитать обусловленное
алкоголизмом понижение физической трудоспособности трудящегося
класса, что отличает крайне невыгодно русского рабочего по
сравнению с з[ападно]-европейским; если подсчитать вносимую
народом ежегодную плату за спиртные напитки свыше 1 млрд. [р.], а
также те экономические потери, которые терпит народ в своем
хозяйстве вследствие «пропивания»47, а равно и в фабричном
производстве вследствие прогулов, похмелья и ослабления «рабочей»
силы; наконец, если высчитать траты народных сил и средств на
самое изготовление спиртных напитков и соответственный уход за
ними до обложения акциза включительно (более 200 млн. р.), то не
может подлежать ни малейшему сомнению, что распространение
алкоголя в населении составляет с финансовой стороны огромный
экономический минус, устранение которого привело бы к
экономическому оздоровлению страны.
Все — это истины, которые должны быть известны всем и
каждому, но которые, к сожалению, часто забываются. Но очевидно,
что финансовый вопрос не должен служить тормозом для решения
вопроса «алкогольного», ибо это значило бы не верить в
экономические силы страны, не верить в возможность обойтись без
«пьяного» бюджета и, следовательно, тем самым положить крест над
всем, ибо безнадежный пессимизм есть начало смерти; к тому же,
хотя бюджетное значение государственных доходов со спиртных
напитков и представляется для России очень значительным (33%
общего государственного дохода), однако в этом отношении Россия
лишь немногим превосходит Соединенные Штаты Америки и
Англию, доходы которых со спиртных напитков исчисляются в 27%
всех государственных доходов.
Итак, вопрос об алкоголизме должен быть рассматриваем сам
по себе, без киваний в сторону финансовых интересов и
независимо от бюджета. В этом вопросе не должно быть и никакой
«алкогольной политики», ибо нельзя же создавать «политику» на счет
здоровья народа. Поэтому никак нельзя согласиться с проф.
И. А. Сикорским, признающим в среднем 1/5 ведра безводного
спирта или 1/2 ведра водки на душу населения как годовую норму,
каковая будто бы «может быть допустима с научно-гигиенической
точки зрения». Отбросьте из населения большинство женщин,
которые пьют сравнительно мало; отбросьте всей детей до 15-летнего
возраста; отбросьте затем массу старообрядцев,
сектантов-трезвенников, мусульман, евреев и всех больных, лишенных возможности
пить по нездоровью, и тогда окажется, что в России с
«научно-гигиенической» точки зрения разрешается свободно пить
значительные количества алкоголя, причем, в этом случае по проф. И. А. Си-
корскому «у алкоголя будет обезврежено его ядовитое жало, и он
войдет в границы бойкой и верной статьи государственных дохо-
90
дов — без побочных вредностей48, на какие он способен
по природе своей». Нечего говорить, что придерживаться такой
«алкогольной политики» значило бы узаконить определенную
«норму народного пьянства», что совершенно недопустимо ни с
каких точек зрения.
Прежде всего возникает вопрос, что преследовать в борьбе с
алкоголизмом: просто ли бороться с неумеренным потреблением
алкоголя, или т[ак] наз[ываемым] злоупотреблением, или же
бороться с потреблением алкоголя вообще? В этом отношении
защитники [потребления] малых доз алкоголя склонны думать, что
достаточно бороться со злоупотреблением спиртными напитками,
чтобы избавиться от того зла, о котором шла речь выше. Но если даже
оставить спорный вопрос о действии малых доз алкоголя, то
прежде всего на практике нельзя даже определить, что признавать
малой дозой алкоголя и что большой, ибо для одних лиц малая доза
будет одна, а для других другая. Главное же — всем известно, что
дело обычно начинается с малых доз алкоголя и что затем эти
малые дозы переходят в большие. Здесь приходится считаться с
общим свойством наркотических ядов: кто начинает курить с 2—
3 папирос в день, тот скоро втягивается и затем переходит к 15—
20 и, наконец, 40 и более папирос в день, т. е. становится завзятым
курильщиком; кто начинает себе вспрыскивать морфий в малых
дозах, тот, если вовремя не будет остановлен, наверное сделается
морфинистом. Так же дело обстоит и с алкоголем. Здесь нужно
говорить не о малых или больших дозах, а вообще о каких бы то
ни было дозах, за которыми обычно следуют повторные приемы
алкоголя, и человек незаметно для себя и постепенно превращается
в хронического алкоголика. Конечно, дело не обходится, как и
всегда, без многих исключений; но в таких вопросах, как
пристрастие, привычки или развитие болезни нужно рассчитывать не на
сильные характеры, которых вообще не много, а на слабые; к тому
же известно, что в последнее время вследствие отчасти того же
алкоголизма дегенеративность населения чрезвычайно
усиливается, а для многих дегенератов, как доказано научными
наблюдениями, достаточно одной выпитой рюмки, чтобы развилось
непреодолимое влечение к алкоголю, и человек, который мог быть еще
полезным членом общества, в конце концов становится
хроническим пьяницей с последующим развитием упадка
интеллектуальной и нравственной сферы и физической работоспособности.
Отсюда ясно, что борьба нужна не только со злоупотреблением
спиртными напитками, но и с потреблением их вообще, тем более,
что борьба наполовину никогда не обещает успеха; сколько бы
мифической гидре ни отрезали голов, они вновь вырастают с
необычайной быстротою; только при уничтожении самой гидры можно
рассчитывать на победу.
Итак, нужна коренная борьба со злом, которая в конечном
своем итоге должна привести к отрезвлению населения и изъятию
алкоголя из вольной продажи, к чему и необходимо всемерно
стремиться в интересах оздоровления населения.
91
