мозгу, большей частью и в спинном, и в периферических нервах:
изменение этих последних было самым постоянным и наиболее
резко выраженным явлением. Во всех случаях изменение
периферических нервных стволов носило характер чисто
паренхиматозный: были изменены нервные волокна, в сосудах же и в
неврилемме никаких уклонений от нормы нельзя было заметить. Степень
этих изменений была очень различна: более всего были поражены
нервы нижних конечностей, но и здесь была очень большая
разница между частями периферическими и лежащими ближе к центру
одного и того же нервного ствола. Так, почти во всех случаях в
п. dorsi pedis нельзя было найти ни одного нормального волокна, а
в п. ischiadicus уже большинство волокон имело нормальный вид;
в сплетениях же и еще более в корешках или вовсе не было
изменений, или [—] самые незначительные. В некоторых случаях
глубокие изменения представлял п. phrenicus; блуждающий же нерв
во всех наших случаях оказался более или менее сильно
измененным; напротив, другие головные нервы были нормальны. Что
касается характера изменений нервных волокон, то главным образом
они имели сходство со вторичным, валлеровским перерождением
их: распадение миелина и осевого цилиндра во всевозможных
степенях, размножение ядер шванновской оболочки, утончение
волокон. Но кроме этого, в некоторых местах можно было видеть те
изменения, которые описаны Gombault под именем сегментарного
периаксиллярного неврита; эти последние встречались только в
центральных отделах нервных стволов, где изменения вообще были
мало выражены — в сплетениях и в некоторых случаях в корешках
как передних, так и задних. Должно, впрочем, заметить, что такие
изменения я находил гораздо реже и в гораздо меньшей степени у
наших алкоголиков, нежели в других случаях множественного
неврита неалкогольного происхождения — при септицемии, при
остром туберкулезе и пр.
На исследование спинного мозга было обращено нами
особенное внимание, и оказалось, что почти во всех наших случаях оно
представляло более или менее значительные изменения, и только
в 4-м наблюдении, несмотря на повторные и самые тщательные
исследования, в спинном мозгу нельзя было найти никаких
уклонений от нормы. В 1-м наблюдении мы нашли разбухание осевых
цилиндров как в белом, так и в сером веществе; разбухание это
было сходно с тем, которое нередко наблюдается при остром
миелите или при сдавлении спинного мозга; нервные клетки, а также
сосуды и невроглия в этом случае оказались нормальными. В 3-м
наблюдении нами были найдены вакуоли в клетках передних
рогов, главным образом, в шейном утолщении; в остальном
спинной мозг представлялся нормальным. Наконец, во 2-м и 5-м
наблюдениях мы нашли myelit[is] diffusam chronicam, хотя не в
большей степени: расширение кровеносных сосудов, утолщение их
стенок, а также и соединительнотканных перегородок спинного мозга,
паукообразные клетки и последовательные изменения нервных
волокон. Изменения эти занимали главным образом боковые стволы,
171
но переходили и на передние и задние; вместе с этим было и
перерождение Годлевских столбов.
Что касается мозговой коры, то найденные нами изменения
вообще были нерезки: расширение кровеносных сосудов и их пери-
васкулярных пространств, увеличение ядер вокруг сосудов,
усиленная пигментация нервных клеток и в некоторых случаях,
по-видимому, начинающаяся атрофия их. Весьма вероятно, что эти
изменения обусловливались главным образом нарушенным
кровообращением и измененным состоянием сосудистых стенок. Другие
же отделы центральной нервной системы оказались нормальными.
Теперь рождается вопрос: в каком отношении между собою
находятся эти изменения нервной и мышечной системы [?]. Что
касается мышц, то едва ли может быть сомнение в том, что
изменения их были явлением вторичным, происшедшим вследствие
болезни нервной системы. В пользу этого говорит то обстоятельство,
что изменения эти были выражены очень слабо сравнительно с
повреждением периферических нервов, а также и клиническое
наблюдение: в некоторых из наших случаев, хотя паралич был уже
выражен очень резко, электровозбудимость мышц была еще
нормальна, и только впоследствии на наших глазах постепенно
падала, представляя признаки реакции перерождения. Наоборот,
изменение в коре головного мозга мы должны считать за явление
самостоятельное: нет никаких данных в пользу того мнения, что они
обязаны своим происхождением изменению периферических
нервов или спинного мозга; на них скорее мы должны смотреть как
на следствие одной и той же причины, которая очевидно
действовала вредным образом на всю нервную систему.
Гораздо труднее вопрос о взаимном отношении изменений
спинного мозга и периферических нервов: составляет ли каждое из них
явление самостоятельное, или же одно из них обусловлено другим
[?] Во всех наших случаях изменение периферических нервов
было очень резко; напротив, повреждение спинного мозга, если
оно и было найдено, в общем было неглубоко. Тем не менее
слишком мало вероятно, чтобы повреждение спинного мозга могло быть
последовательным и произойти вторично вследствие страдания
периферических нервов: во всех наших случаях в периферических
нервах болезненный процесс был один и тот же. В спинном же
мозгу в разных случаях оказались различные изменения: в
некоторых [—] чисто паренхиматозные, в других же [—] интерстици-
альные, а в одном случае их вовсе не было, хотя изменения
нервов и здесь были выражены очень резко. Но нет достаточных
оснований и для обратного заключения, т. е. для того, чтобы считать
изменения спинного мозга первичными, а изменения
периферических нервов [—] последовательными. Что изменение
периферических нервов в наших случаях не было обыкновенным вторичным
перерождением их, в этом, мне кажется, нет сомнения. Против
этого говорит, во-первых, то, что изменение чувствующих нервов было
приблизительно одинаково, как и двигательных; во-вторых, то, что
нами найдены сегментарные, периаксиллярные изменения;
172
