уже теряет все. Вот эта мелкая посуда есть гибель для русского народа. Дальше, еще было сделано одно указание, будто бы продавцы монополии не заинтересованы в большем или меньшем сбыте. Это неверно, за лучшую продажу, за усиленный сбыт их переводят в другой разряд, платят большее жалованье, награждают орденами и дают чины. (В центре рукоплескания и голоса: верно; Павлович не знает).
В том-же заседании Государственной Думы, отвечая на речь депутата Андронова, депутат Челышов сказал:
Господа. Я считал бы ниже своего достоиства отвечать на. речь такого содержания, вопреки доказательствам науки и ученых всего мира, если бы это было сказано где-нибудь, в ' потому еще, что г. Адронов, член Государственной Думы, имел сам винокуренный завод и недавно, кажется, передал его брату своему. И вот, гг., из этого ясно, из какого источника черпаются подобные сведения и какими данными руководятся. Но я вынужден ответить потому, что эта речь произнесена в Государственной Думе и может иметь влияние на будущую баллотировку. Член Думы Андронов начал с того, что депутат Челышов, фанатически преданный и ослепленный в этом вопросе, предлагает меры, которые никуда негодны и которые имеют название, которое я здесь не приведу. Я, гг., выступал с этой высокой трибуны, как докладчик коммиссии по борьбе с пьянством, и с самого начала оговорился, что я от себя много говорить не буду, а буду ссылаться на ученые авторитеты и груды лиц, которые пользуются глубоким уважением в обществе; но здесь г. Андронов изволил сказать, что наш закон был раскритикован учеными. Г. Андронов ссылался на ученых. Я спросил его, скажите, кто эти ученые, но таких ученых, которые раскритиковали бы наш закон, которые не признавали бы полезным для народа и говорили бы, что он не принесет пользы народу, нет и не было; он не мог их наврать; по пословице: «с именем Иван, а без имени...»
« не скажу, кто. Далее, нам говорят, что будто бы наш
закон или наша комиссия обвиняет все крестьянство в пьянстве. Такого нашего заключения, такого убеждения, такого доказательства в законе нет. Отсюда с этой высокой трибуны, вы слышали всех ораторов, которые говорили, что пьянству подвержены не только крестьяне и рабочие, которых спаивают насильно, но и те, которые имеют право собой распоряжаться, — все высшие слои общества. Этот идол имеет поклонников наверху и внизу. Дальше говорят, наши меры нехороши, оне имеют название шпионаж и даже донос. Гг., меры запретительного характера принимаются в странах более культурных и более свободных, чем наша; я их назову: напр., до крутого воспрещения, до полного воспрещения выкурки, провоза и продажи спирта дошли Соединенные Штаты Северной Америки. Другая страна, которую никто не может упрекнуть в несвободе народа, в необра-80вании, некультурности — Швейцария в 1906 г. приняла закон о том, чтобы ни ввоза, ни приготовления, ни хранения, ни торговли крепкими напитками не было. Другая страна, нам подвластная Финляндия, издала закон, чтобы продажи крепких напитков там не было, и нашим Правительством этот закон не утвержден. Дальше, здесь позволили себе сказать, что этот закон нехорош, что это шпионаж и что он не имеет нравственного основания. Я вам напомню, гг., речь нашего докладчика) уважаемого бар. Мейендорфа; он говорил, что для поддержания порядка, для преследования преступности во Франции, при ея республиканском правительстве, там, где это нужно для спокойствия страны, полиция дает премию за открытие безпаспортных. В заключение скажу, что всходить на эту высокую трибуну с подобными речами не следовало бы, это недобросовестно. (В центре рукоплескание и шиканье).
В том-же заседании Государственной Думы, когда список ораторо по общим прениям был исчерпан, депутат Челышов, резонируя эти прения возражая докладчикам финансовой и судебной комиссии и опровергая доводы Товарища Министра Финансов г. Но-вицкого, произнес следующую речь:
Гг. члены Государственной Думы. Некоторые ив гово-
