как человека, не изучившого медицину, не имеют никакого основания, наука медицйнская говорит другое, что мной здесь с трибуны и было доказано. Дальше он упрекнул меня в том, что я привел в пример мнения Аристотеля и Некра-сова, что это не авторитеты для народа. Я думаю, если бы г. Павлович слушал мой речь, он из нея увидел бы, что я приводил другия доказательства, приводил все авторитеты медицинской науки, как частных лиц, известных всему миру, так и резолюции целых съездов. Он этого не мог не знать, но он указал, что мнение самого народа важнее; важнее, как народ думает об этом. Все это такое заявление произошло от того, что он, повторяю, не слушал речи и не знает этого вопроса. Не раз мной было с трибуны заявлено, чгь в 90-х годах были десятки тысяч приговоров селений о том, чтобы не было кабаков, так разве это не желание было народа отрезвиться, разве это не требование страны, но это движение задавили и отняли право у народа закрывать кабаки. Дальше, он еще указал на то, как молодежь смотрит на пьянство: она смотрит на это, как на молодечество, как на удальство, и народ как будто бы сочувственно к этому относится. Но кто в этом виноватъ? Кто виноват в том, что светлый народный ум, богатырское здоровье вытравили и самосознание его задавили? Виноваты те, которым выгодно спаивать русский народ (рукоплескания в центре), во народ в этом не виноват. Указывалось еще, что предлагаемая комиссией мера, чтобы не было меньше бутылки, не принесет пользы, лучше продавать мельче. Нет, я сам крестьянин, я сам вышел из рабочих, сам живу с народом, знаю народ. Эта мера принесет громадные, благие результаты. Пример всех стран, которые борются с пьянством, показывает, что первое средство—это ограничение продажи пйтей малой емкостью посуды. Но мы знаем, что в этом составе Думы трудно что-нибудь сделать для пользы народа. Во всех других странах, где борются с пьянством, точно определен размер посуды. Мы хорошо знаем наш раибочий люд, он никогда не отдаст полтинника, будучи трезвым, а тем более целкового, но за 5 к. одним мерзавчиком, отравив свой разум, он потом
уже теряет все. Вот эта мелкая посуда есть гибель для русского народа. Дальше, еще было сделано одно указание, будто бы продавцы монополии не заинтересованы в большем или меньшем сбыте. Это неверно, за лучшую продажу, за усиленный сбыт их переводят в другой разряд, платят большее жалованье, награждают орденами и дают чины. (В центре рукоплескания и голоса: верно; Павлович не знает).
В том-же заседании Государственной Думы, отвечая на речь депутата Андронова, депутат Челышов сказал:
Господа. Я считал бы ниже своего достоиства отвечать на. речь такого содержания, вопреки доказательствам науки и ученых всего мира, если бы это было сказано где-нибудь, в ' потому еще, что г. Адронов, член Государственной Думы, имел сам винокуренный завод и недавно, кажется, передал его брату своему. И вот, гг., из этого ясно, из какого источника черпаются подобные сведения и какими данными руководятся. Но я вынужден ответить потому, что эта речь произнесена в Государственной Думе и может иметь влияние на будущую баллотировку. Член Думы Андронов начал с того, что депутат Челышов, фанатически преданный и ослепленный в этом вопросе, предлагает меры, которые никуда негодны и которые имеют название, которое я здесь не приведу. Я, гг., выступал с этой высокой трибуны, как докладчик коммиссии по борьбе с пьянством, и с самого начала оговорился, что я от себя много говорить не буду, а буду ссылаться на ученые авторитеты и груды лиц, которые пользуются глубоким уважением в обществе; но здесь г. Андронов изволил сказать, что наш закон был раскритикован учеными. Г. Андронов ссылался на ученых. Я спросил его, скажите, кто эти ученые, но таких ученых, которые раскритиковали бы наш закон, которые не признавали бы полезным для народа и говорили бы, что он не принесет пользы народу, нет и не было; он не мог их наврать; по пословице: «с именем Иван, а без имени...»
« не скажу, кто. Далее, нам говорят, что будто бы наш
