— 12 —
фабрикантам. Появился городской пролетариат. Тогда городские кабаки наполнились новыми посетителями—рабочим людом, который в дни получки, в предпраздничные и праздничные дни валом валил сюда и в пьяном чаду находил здесь забвение от своих беспросветных будней.
Улицы города особенно шумно оглашались теперь пьяной песней, непристойной руганью, дикими криками, драки и поножовщины. В рабочих каморках и казармах тоже шел «дым коромыслом». Тяжким дыханием отравленных сивухой, плачем избитых женщин, всхлипыванием притихших и вспуганных детей оканчивался «праздничный день» трудового люда.
Наши русские поэты и писатели не сочиняли хвалебных произведений в честь вина, а описывали народное горе и народные не-счастия, происходящие от пьянства.
Поэт Алексей Толстой в своих стихах так изображает то пьяное время:
По нашему русскому царству На кляче разбитой верхом,
Один богатырь разъезжает И взад, и вперед, и кругом...
Покрыт он дырявой рогожей,
Мочалы вокруг сапогов,
На брови надвинута шапка,
За пазухой пеннику штоф «Ко мне, горемычные люди!
Ко мне, молодцы, поскорей!
Ко мне, молодицы и девки Отведайте водки моей»!
Красив ли он, стар, или молод Никто не заметил того Но ссоры болезни и голод Плетутся за клячей его.
И кто его водки отведал От ней не отстанет никак,
И всадник его провожает У с луж ибо в ближний кабак.
Стучат и расходятся чарки,
Рекой бушует вино,
Уносит деревни и села И Русь затопляет оно;
Дерутся и режутся братья И мать дочерей продает Плач, песни и вой, и проклятья Питейное дело растет.
Пьянство вошло в быт народа, стало обычаем и неизменным спутником народного быта. Рождение человека, все события его жизни (солдатчина, женитьба, окончание учения, поступление на работу и пр.), смерть человека сопровождались водкой и пьянством. Пили от горя и пили с радости, пили от нечего делать
— 13 —
и пили «с устатка» (при усталости), пили при встрече, пили при расставании. «Годовые», «храмовые», «престольные», «местные» и прочие праздники проходили в пьяном угаре. Именины, новоселье, выборы, сходка, покупка и т. д., и т.д.,—все это были поводы и случаи для выпивки. Покупку надо было «обмыть», удачу «вспрыснуть», горе—«залить»... Особенно пьяно гуляли «у праздника»*
Не ветры веют буйные,
Не мать-земля колышется Шумит, поет, ругается Катается, валяется,
Дерется и целуется У праздника народ!.
А вот едут «от праздника»:
Скрипят телеги грязные,
И, как телячьи головы,
Качаются, мотаются Победные головушки Уснувших мужиков
Умны крестьяне русские,
Одно не хорошо:
Что пьют до одурения,
Во рвы, канавы валятся Обидно поглядеть
Л. Некрасов.
Народное пьянство с каждым годом росло и принимало угрожающие размеры.
С 1894 г. русское правительство, по проекту бывшего-тогда у власти министра финансов Витте, стало вводить государственную винную монополию, т.-е. продажу водки правительство брало в свои руки, и все доходы от этого дела стали поступать в казну. До этого питейные доходы правительства получались от государственного акциза на спиртные напитки и от сбора за патенты на право их продажи. Производство спирта, а также право торговли виноградными винами и пивом и после введения винной монополии остаюсь за частными лицами, которые платили за это правительству большие налоги. Введение винной монополии делалось якобы с *елью сокращения народного пьянства, но на самом деле оно не только не сокращалось, но с каждым годом количество потреблявшегося в России спирта продолжало расти. Так, в 1892 г. народом было выпито 60 миллионов ведер 40 водки, в 1902 г.—68 миллионов ведер, в 1907 году — 85 миллионов, а в 1912 г. народ выпил уже 96х2 миллионов ведер той же 40 водки.
В 1914 г. в России было около 30.000 казенных винных лавок. Если в 1912 году на одну душу населения падало 12 бутылок водки, то в 1913 году было уже 15 бутылок. В этом расчете душевого потребления водки принято во внимание все население, т.-е. наравне с пьющими водку и непьющие: дети, больные, старики, большинство
