его японца. Сергеев все это отлично видит, а его красавецъ—«Стерегущий» еле двигается. Мало-по-малу он ближе и ближе подходит к берегу. Один из нападающих контр-миноносцев тоже сильно парит и также неуклюже поворачивается. Повидимому, наша бомба взорвала у него котлы. Однако, японцы здорово пристрелялись, и их снаряды то и дело рвутся на палубе, в корпусе, в машинном и палубном кубрике. По большей части это мелкия гранатки, но их много. То там, то здесь на палубе слышатся стоны, вопли раненых. Сбежавший вниз с мостика Кривецкий вдруг взмахнул руками и без звука рухнул на палубу. Возле него поднялся столб дыма и осколков.
— Слабый был человек, но славно умер,—проговорил командир, обращаясь к Сорочкину, и перекрестился.
Тот, кажется, не расслышал. Насколько спокойным и наружно хладнокровным казался Сергеев, настолько же в возбужденном состоянии был мичман. С раскрасневшимся лицом и судорожными, будто в винтовой пляске, подергиваниями рук и ног, он подбегал то к одному орудию, то к другому, что-то такое приказывал, в чем-то распоряжался и вряд ли сам себе отдавал отчет, чего он хочет и что говорит команде.
А экипаж с каждой минутой становился сосредоточеннее и мрачнее. Сначала шутили, смеялись, балагурили. Но теперь стало не до шуток: кругом на палубе ва-
лялись израненные, исковерканные люди, дымились вывороченные внутренности, текла кровь.
Из сорока пяти человек экипажа добрая половина перебита. Иных снесло в воду, другие корчились в предсмертных муках.
— Машинная команда наверх, к орудиямъ!—крикнул в рупор командир.
Первым выскочил Ананасов.
— Я не могу без команды двигаться. Оставьте хоть пять человек...
— Двигаться не надо... Будем драться... Все равно не уйти,—сквозь зубы пробурчал командир, но Ана-стасов его не расслышал.
— Я говорю, мне пятерыхъ!—крикнул он, заглушая гром пальбы.
— Не дамъ! Драться надо!..
— Помощь идетъ! Помощь... „Новикъ“, „Баянъ"!..
Терентьев с перевязанной рукой и с тремя осколками в левом колене лежал на баке и смотрел на крепость. Он видел, как на Золотой горе бегали и суетились какие-то люди, очевидно, наблюдая бой „Стерегущого". До них было так недалеко, что в бинокль пожалуй, можно было видеть выражение лиц. „Решительный", очевидно, не решался прийти на помощь „Стерегущему", но и не уходил в порт. Он, перестреливаясь на приличном расстоянии с одним из неприятельских миноносцев, отвлекал его от нападения на товарища.
