Артур, не дожидаясь ночи. Прошу известить меня, будете ли вы следовать за мной или останетесь в Дальнем до наступления темноты.
— Я поднимаю якорь и следую на „Решительномъ* за вами, — получился тотчас же, ответ и почти одновременно с ним послышался ляиг выбираемой якорной цепи.
С „Решительного» неслись отрывистые восклицания, обычные при подъеме якоря:
— Пошелъ!.. Стал якорь!..Чист якорь!..
А у Сергеева в душе все ликовало.
Это туманное, серое утро, хмурое и мглистое, ему казалось таким радостным, таким безконечно светлым и лучезарным, что он готов был прыгать, дурачиться, хохотать, как мальчишка.
Рядом с ним стояли Сорочкин и Кривецкий, тоже веселые, тоже сияющие.
— Ведь все, все до собственной башки ставили на карту!.. Сам Бог за насъ!.. И везет же намъ! Вы только сообразите, только вникните. Стоило какому-ни-будь из этих плюгавых япошей, что шли на катере, заметить миноносецъ—и нет спасения!.. Конечно, я этого им не простил бы. Я в одну минуту пустил бы ко дну поганую скорлупку... Но какой скверный конецъ! Услышав выстрелы, нас моментально осветили бы прожекторами и, как крысу, прихлопнули бы в этой западне... Вы знаете, в те десять минут, что мы выходили из пролива, я перемучился так, как не мучился
во всю свой жизнь... Да, вышел бы номеръ!.. Глупейшим образом самому отдатся в руки врага!.. За то, когда мы очутились на море и стали подходить к эскадре, я твердо верил, что все будет хорошо, что мы возвратимся невредимыми. „Уж если в крысоловке не попались, то здесь и Бог не велелъ", думалось мне.
С „Решительного" послышался голос командира:
— Я готов... Можно сниматься.
-- Малый ход впередъ! Баковый, вперед смотреть!— звонко скомандовал Сергеев и обратясь к офицерам, продолжал: — Господа, прошу по местам. Опасность еще не совсем ииновала.
Сорочкин отправился на бак, а Анастасов в машинное отделение.
Кривецкий же остался на мостике с командиром и, вооружившись биноклем, стал смотреть в море.
Туман мало-по-малу таял. С каждой минутой горизонт больше и больше очищался. Чувствовалось приближение солнца, хотя еще и невидного за облаком тумана, но уже побеждающого, яркого, ослепительного.
— Успеем ли дойти во время? Кажется, туман рассеивается, — проговорил Кривецкий, глядя на все более светлеющую даль океана. — Как бы японцы не захватили.
— Захватить они нас во всяком случае не могут. Ведь мы тоже зубастые, тоже кусаемся, — и командир кивнул в сторону орудий.
