неслось над „Стерегущимъ" и шлепнулось далеко в море, подняв кверху столб воды.
— Наконец-то!.. Научили—таки вежливому обращению,—сквозь зубы пробурчал командир и, заметив, что два отставших миноносца поравнялись с ним и идут почти параллельно, вдруг скомандовал:
— Оба борта открыть огонь!
Треснул оглушительный залп, и сквозь него снова послышалась команда:
— Беглый!.. По пяти патроновъ!..
Наводчики сначала приостановились, чтобы узнать последствия залпа, и когда левый сигнальщик закричал „недолетъ", а правый «перелетъ», то снова открыли беглый огонь, без передышки.
На полном ходу «Стерегущий» то весь с трубой и флогом окутывался пороховым дымом, то, словно из волны кружев, выскакивал на чистый воздух.
Как-ro странно звучал гром битвы в это светлое утро. Прозрачное высокое-высокое небо, яркий, не палящий, а спокойно-ласковый свет солнца и будто паутинкой завешанный вдали край океана - смотрели так кротко, так по-весеннему задумчиво!..
Японцы же шли в каких-нибудь пяти кабельтовых от „Стерегущого" и палили, палили изо всех сил.
На баке, где с разгоревшимися от возбуждения глазами стоял Терентьев и следил в бинокль за падением наших снарядов, вдруг что-то треснуло. Со звоном, с ваким-то возмутительно-неприятным ляз-
том, разорвалась японская граната, разбросала бухту манильского троса, аккуратно скатанного и засыпала осколками Терентьева. Тот даже не успел ни пригнуться, ни что-либо подумать. Он только безотчетно вскрикнул, отвечая на боль в правой руке. Лишь когда рассеялся дым, студент посмотрел на руку и догадался, что ранен. Правый рукав был на половину вырван, и из-под обшлага по ладони текла теплая струйка крови.
— Вот так фунтъ!.. Это уже скверно! — подумал Терентьев и зажал рану.
— Никак ранен, братъ? Маленько царапнуло. Дай-кось—погляжу.
И возле Терентьева стал возиться Мартыныч. Рана оказалась хотя и скверная, рваная, с развороченным до кости мясом, но кости не были повреждены. Марты-ныч мыл ее соленой водой и повязывал бинтом.
— Ничего, пройдет, утешал он студента.
Терентьеву же было так больно, что его стало тошнить и закружилась голова. После повязки полегчало.
„Стерегущий“ заметно уменьшил ход. Японский снаряд попал в машинное отделение и котел правой машины страшно парил.
«Решительный» ушел далеко вперед. Уже невооруженным глазом видна Золотая гора. Вон, направо ясно виднеются дачные места. «Решительный» остановился у входа во внутренний бассейн, милях в трех от фортов, и отстреливается от преследующого
