Мужи Ветхого Завета говорили и писали совсем не так, как мужи Нового Завета, ибо народ во времена Моисея был не таков, как во времена Соломона и Христа. Если бывает одинакова форма выражения, то неодинаково большею частию содержание и смысл его, соответственно тогдашним местным и временным условиям и культурному состоянию. Так, например, в Новом Завете совсем отпали некоторые из требований закона Моисеева—я укажу здесь только на жертвы— между тем некоторые заповеди нравственного закона, соответственно развитию культуры, получили совершенно новое освещение, новый смысл и толкование, хотя нам и может казаться, что это стоит в противоречии с словами: иота одна не прейдет из закона.
Христос, великий Учитель, Сам учит нас правильно толковать Священное Писание,—не по букве его, а по духу. В этом отношении Он резко расходился с современными Ему книжниками и фарисеями, между которыми, как известно, было много серьезно мысливших и рассуждавших о том или другом предмете, но рабски приверженных к букве. И теперь равным образом многие стоят на буквальном смысле учения Христа, вопреки Его во^ие, и чрез это впадаютъ^ по местам и по временам в превратное догматствование, которое во многих пунктах не отвечает современным условиям и потому естественно должна вызывать реакцию. Христианское учение, как религия жизни и развития, необходимо должно применяться к современному развитию человеческой культуры, и это очень хорошо может совершаться па почве Священного Писания. При этом необходимо только иметь в виду, что этот источник вечной истины неизменно предлагает нам только основные положения божественного учения и в такой именно форме, которая способна развиваться вместе с человеком, начиная от самого низшого состояния культуры до вершины ея совершенства. Что Христос не предусмотрел
всех отдельных обстоятельств, это не должно смущать нас и сбивать с толку. Он имел в виду только великое, целое, а не отдельные части. Вот почему Он и сказал, например, что все равно, где ни покланяться, на горе ли Мо-риа, или Гаризине, только бы это совершалось в духе и истине.
Также точно Христос нигде, например, не обличает самоубийства; но ужели мы поэтому стали бы обвинять Его в том, что Он дозволяет самоубийство? Равным образом Он никогда не порицал рабства,—должны ли и мы, поэтому, симпатизировать рабству и стоять за него? Нет, мы должны скорее поступать по смыслу Его слов: „люби ближняго твоего, как самого себя!" и: „не введи нас во искушение"! Если теперь мы попросим в этом смысле чистосердечного ответа на вопрос: „может ли Священное Писание, которое стремится к совершенству, одобрять употребление такого, как достоверво известно, отуманивающого, приводящого в безчувственное состояние средства, как вино?., то ответ несомненно будет отрицательный. Кто осмелился бы назвать идеальной личностию того, кто, став во главе какого-нибудь общества, стал бы содействовать его опьянению? Мы решительно утверждаем поэтому: если бы Христос «сил сейчас между нами, то Он не так объяснял бы различным книжникам смысл слова Божия, как им нравится, как они объясняют, но прежде всего выгнал бы защитников пива и вина— хотя бы они имели и приличную одежду—из их храмов, чтобы затем легче было справиться с диаволом алкоголя и его дружиной. Он не сделался бы при этом помощником католическим аббатам в производстве „Бенедиктинского ликера", равно как не стал бы монашествующей братии содействовать в пивоварении; Он не стал бы размахивать пивной кружкой и при роскошных обедах чокаться стаканом вина или бокалом шампанского...
