нок продавал». Оброк в то время равнялся 17 руб- 1 лям 65 копейкам. В то же время на спиртные напитки одно крестьянское хозяйство тратило в среднем
26 рублей в год.
Водка становилась дополнительным налогом, в полтора раза превышающим и без того непосильные обложения. Кабак был губительным притоном, отнимающим у крестьян состояние, честь, человеческое достоинство. Он стал разорителем крестьянских семей, злачным местом. Владелец кабака или корчмы, пользуясь опьянением посетителей своего питейного заведения, вступал с ними в сделки, в итоге которых ' несчастные продавали за бесценок все, что имели. ! Ограбленный материально, отравленный духовно, не- I грамотный, темный, забитый крестьянин становился легкой добычей эксплуататоров. Он пропивал все, что мог, буквально до последней нитки, отдавал свое имущество за бесценок, попадая в безысходную кабалу к ростовщику-кабатчику.
Самые коварные методы распространения водки приводили к спаиванию очень многих крестьян, в том числе женщин и молодежи, что являлось одной из' основных причин народных страданий в неурожайные годы, когда смерть косила людей беспощадно. Так, в два неурожайных года— 1854-м и 1855-м в Гродненской губернии родилось 48000, а умерло 89 000 человек, то есть вдвое больше. И это повторялось во всех северо-западных губерниях страны.
Великому русскому поэту Г. Р. Державину правительством было поручено изучить причины голода в Белоруссии. Объективно и беспристрастно исследовав положение, он сделал выводы о том, что некоторые помещики, отдавая на откуп в своих деревнях винную продажу, делают с откупщиками постановления, чтобы их крестьяне ничего для себя нужного нигде ни у кого не покупали и в долг не брали, как только у сих откупщиков, и никому из своих продуктов ничего не продавали, как только сим откупщикам, а они, покупая от крестьян все по дешевке и продавая им втрое дороже истинных цен, обогащаются барышами и доводят поселок до нищеты... К вящему их расстройству не только в каждом селении, но и в иных по нескольку построено владельцами корчем, где для их арендаторских прибытков продается по дням и ночам вино. Сии корчмы не что иное суть, как сильный соблазн для простого народа. В них развращают свои нравы крестьяне, делаются гуляками и нерадетельными к работе. Там выманивают у них не только насущный хлеб, но и в земле посеянный, хлебопашные орудия, имущество, время, здоровье и самую жизнь (см.: Державин Г. Р. Соч., т. 7, СПб., 1872, с. 232—233).
После опубликования данных Г. Р. Державина и других патриотов Родины русская демократическая интеллигенция провела среди населения большую разъяснительную работу. Да и сами крестьяне стали лонимать, что их сознательно толкают к пьянству, чтобы разорять и грабить. В 1858—1859 годах в России возникло мощное трезвенническое дцижение. Тысяча сел и деревень, сотни тысяч людей выносили решения о закрытии питейных заведений^брали н^
своих сходах зарок — ни чарки! И строго, неукоснительно следовали этому добровольно принятому обязательству. В редакционной статье «Архиважное дело», опубликованной в № 12 журнала «Коммунист» за 1985 год, в связи с упоминанием об этих событиях приводились такие факты: исправники, возмущенные неожиданным поворотом дел, усердно объезжали села, уговаривали крестьян отказаться от зарока, грозили, пуская порой в ход и кулаки, не помогало. Откупщики даже пошли на снижение цен на водку, выставляли дармовые ведра спиртного, но крестьяне твердо стояли на своем. Сотни тысяч «неисправимых» пьяниц 32 российских губерний отказались от сивухи да еще в мае 1859 года начали массовый разгром ^итейных заведений.
Вот и оказался мифом «этнографический» aptyмент неизбежности российского пьянства. В те годы во многих губерниях (Ковенской, Виленской, Саратовской, Курской, Тульской и других) стали возникать общества трезвости. В июле 1859 года Святейший Синод вынес решение, в котором обязал «священнослужителей содействовать возникновению в городских и сельсцрх сословиях блогой решимости воздержания от уйЬтребления вина».
Однако на_чавшееся трезвенническое движение бы.ро прервано грубым вмешательством в него официальных властей. Министром финансов было сделано распоряжение: «~ЛТриговорьГ городских и сельских обществ о воз дер жан и и у н ичтож ить и впредьгородских собраний и сельских сход н е й для сей цел и не допускать». По питейным делам были брошены в тюрьмы более 11 тысяч крестьян.
Даже с церковью правительство вошло в конфликт, отстаивая барыши виноторговцев. Министр финансов писал обер-прокурору Святейшего Синода: «Совершенное запрещение горячего вина посредством сильно действующих нз умы простого народа религиозных угроз и клятвенных обещаний не должно быть допускаемо, как противное не только общему понятию о пользе умеренного употребления вина, но и тем постановлениям,^ на основании которых правительство отдало питейные сборы в откупное содержание».
Мы знаем, как высоко оценили это трезвенническое движение русские революционные демократы. Н. А. Добролюбов ценность бойкота спиртных напитков видел в том, что народ показал готовность и способность вести свой жизнь трезво. В статье «Народное дело. Распространение обществ трезвости» ’(Добролюбов Н. А. Собр. соч. в 9-ти томах, т. 5. М.,— Л., 1962, с. 2§5) он писал: «Сотци тысяч народа, в каких-нибудь пять-шесть месяцев, без всяких предварительных возбуждений и прокламаций, в разных концах обширного царства отказались от водки».
В связи с трезвенническим народным движением и его подавлением К. Маркс писал: «Всякая попытка поднять их моральный уровень карается, как преступление. Достаточно вам лишь напомнить о правительственных репрессиях против обществ трезвости, которые ~ стремились спасти~московита...
от водки» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 16, сГ207)"Г"~
С этого времени организация обществ трезвости надолго сделалась невозможной. Однако народный протест против вина, поддерживаемый в статьях передовых врачей, учителей, ученых и просветителей, продолжал оказывать влияние на умы, на поиски людьми путей преодоления пьянства. И несмотря на правительственное стремление поддержать пьянство на прежнем уровне, оно продолжает спадать, на что указывают данные о потреблении алкоголя на душу населения страны.
Так, если в 1863—1866 годах чистого спирта на душу населения ежегодно приходилось в среднем по 4,55 литра, то через 10 лет — 4,18, еще через 10 лет — 3,32, а в 1893-м — 2,46 литра. Таким образом, можно считать несомненным, что вопреки действиям правительства, блогодаря влиянию на ,умы людей лучшей части нашей интеллигенции, революционных демократов и народных просветителей начиная с шестидесятых годов потребление алкогольных напитков в стране постепенно уменьшалось и в таковой же пропорции в ней уменьшалось количество «алкогольных» смертей. Если в 1870 грду умерло от пьянства внезапно 4077, те в 1878 году — 3240 мужчин.
Если правительство и послушные ему церковники боролись против трезвости, то революционные демократы, вся прогрессивная интеллигенция страны увидели в этом движении пробуждающееся в народе стремление к сознательной культурной жизни и всячески старались помочь ему.
Вторая половина XIX столетия характеризуется большим подъемом в общественной жизни России, ростом демократических устремлений среди интеллигенции. Прогрессивная интеллигенция горела святым желанием нести народу грамоту, просвещение. Многие обеспеченные люди открывали в деревнях школы. Одной из таких школ, сохранившихся и поныне, является Яснополянская школа Льва Николаевича Толстога
Великий русский поэт Н. А. Некрасов, правдиво освещая тяжелую жизнь беднейших слоев крестьянства, Наглядно и убедительно показал те причины, которые вели бедняка к гибели. Он призывал всех честных людей России помочь крестьянину выйти из его бедственного положения. «Кто живет без печали и гнева, тот не любит отчизны своей», — писал он.
Большую разъяснительную и просветительскую работу вели цисатели-гуманисты Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой. Многие их высказывания и идеи и поныне не потеряли своего значения. Наоборот, в наше время, когда открывается новый пласт культурного развития страны, они приобретают особый смысл и новое звучанием
Ф. М. Достоевский опубликовал свои заметки против пьянства в семидесятых годах прошлого века, когда кабаки и корчмы, как пиявки на теле народа, пили из него последние соки. Он писал: «Теперь в иных местностях, во многих даже местностях, кабаки
стоят уже не для сотен жителей, а в£его для десятков; мало того — для малых десятков. Есть местности, где на полсотни жителей и кабак, менее даже чем на полсотни... Чем же, стало быть, они окупаются?! Народным развратом, воровством, укрывательством, ростовщичеством, разбоем, разрушением семейства и стыдом народным — вот чем они окупаются!» Эти слова полностью созвучны с докладом Г. Р. Державина, статьями общественного деятеля и писателя А. П. Субботина и других патриотов, которые с горечью писали о том, к чему ведет распространение пьянства.
Ф. М. Достоевский пишет далее: «Матери пьют, дети пьют, церкви пустеют, отцы разбойничают; бронзовую руку у Ивана Сусанина отпилили* и в кабак снесли; а в кабак приняли! Спросите лишь одну медицину: какое может родиться поколение от таких пьяниц... Вот нам необходим бюджет великой державы, а потому очень, очень нужны деньги; спрашивается: кто же их будет выплачивать через эти пятнадцать лет, если настоящий порядок продолжиться? Труд, промышленность? ибо правильный бюджет окупается лишь трудом и промышленностью. Но какой же образуется труд при таких кабаках?»
В своих произведениях Ф. М. Достоевский выразил беспокойство всех честных, прогрессивно настроенных людей, всего народа. Он жил страстной верой в свой народ и поэтому, несмотря на всю мрачность и безысходность нарисованного им положения, восклицал: «Но не сбыться ему. Не раз уже приходилось народу выручать себя! Он найдет в себе охранительную силу, которую всегда находил^ Не захочет он сам кабака, захочет труда и порядка, захочет чести, а не кабака!» Его предвидение сбывалось, кривая потребления алкоголя в стране в то время неуклонно шла вниз:
Писатель считал, что в борьбе за трезвость простым людям должна помочь интеллигенция. «...О, если бы их поддержать! <— писал он. — Что, если б с своей стороны поддержали их и все наши передовые умы, наши литераторы, наши социалисты, наше духовенство и все, все изнемогающие ежемесячно и печатно под тяжестию своего долга народу. Что, если бы поддержал их и нарождающийся наш школьный учитель...» Ф. М. Достоевский был уверен, что отечественная интеллигенция может очень многое сделать в отрезвлений народа и не только разъяснительной работой, но и личным примером (Достоевский Ф. М: Поли. собр. соч., т. 21. Л., 1980, с. 94—96).
Лев Николаевич Толстой, понимая, чем грозит пьянство и какой непоправимой бедой оно м.ожет обратиться для народа, пишет серию обличительных статей, где дает развернутую характеристику состоя* нию этого вопроса в страце.
В статье «Пора опомниться» он справедливо отмечает: «Вино губит телесное здоровье людей... губит душу людей и их потомство, и, несмотря на это, с каждым годом все больше и больше распространяется употребление спиртных напитков и происходящее от него пьянства
