привыкшего, с психологической неизбежностью толкает на поиски других дурманов, которым отдается избыток жизненных сил и темперамента и в которых заключено противоядие от нервных потрясений беспокойной жизни. Поэтому в крупных городах увеличивается потребление крепкого черного кофе, что весьма нежелательно, в виду распространенности сердечных заболеваний в больших деловых центрах, особенно в Нью-Йорке.
Статистика показывает, что ежегодное расходование кофе в Соединенных Штатах с 1919 по 1920 г. повысилось с 929,2 миллионов фунтов до 1,36 миллиардов фунтов. Иначе говоря, каждый в среднем выпивает вместо 9 фунтов—12,9 фунтов кофе. Этим превзойдены самые высокие цифры довоенного потребления. Точно также превосходит всякие границы принявшая фантастический размах страсть к танцам, многими исследователями тоже относимая на счет „трезвого билля“. В последнем, несомненно, чувствуется жестокость, как во всех драконовских мероприятиях, вторгающихся в личную жизнь каждого, не признавая различий и индивидуальных способов воздействия, не считаясь с частными потребностями и субъективными особенностями физической, психической и нервной организации. Притом следует принять во внимание условия различных профессий. Не приходится удивляться, если при опросе американских рабочих, Довольно веское меньшинство, особенно среди горнорабочих, весьма неодобрительно отозвалось о билле. Шахтер, день за днем надрывающийся в тесных, душных подземных туннелях, когда, наконец, весь обливаясь потом и изнемогая, возвращается в царство дневного света, он испытывает потребность в укрепляющем, согревающем напитке.' Он хочет в концентрированной дозе вбирать в себя свет и жизненную энергию, хочет почувствовать огонь в горле и в жилах. Ему недостаточно фруктовых сиропов и чая. Как ни важно и благотворно для здоровья воздержание—он страдает от недостатка привычного алкоголя, впадая в неудовлетворенность и уныние. Нельзя одним железным „запретом* помочь народной массе, пытающейся
?* 99
забыться в алкоголе, уйти таким образом от своего тусклого, безрадостного, тяжелого удела. К первому начинанию—уничтожению алкоголя—должны были присоединиться многие последующие шаги.
В конечном итоге „Prohibition Bill", как закон, грешит далеко зашедшей тенденцией к нивеллированию укоренившегося быта и грубо вторгается в хозяйственный и жизненный уклад. Слабая сторона его в том, что нигде не удалось и не удастся провести его-в полном объеме. Но судьба всякого закона—вызывать противодействие, наталкиваться на попытки бойкота и тайного подкапывания со стороны им задетых. В пользу „билля трезвости*, однако, столько преимуществ,явных для каждого добросовестного критика, что все испытания и достижения в борьбе американского общества с „демоном алкоголя* должны привлечь всестороннее внимание Европы в интересах внутренней политики, социальной гигиены, евгеники, народного хозяйства и криминалистики.
Одно очевидно для всякого наблюдателя: билль трезвости, как вытекает из всего вышесказанного, не есть произвольное юридическое построение, измышленное за зеленым сукном и навязанное строптивому или инертному народу. Он органически вырос из самой народной среды. Он возник из признания его необходимости, для предотвращения эксцессов и одичания в этом молодом государстве, представляющем собой еще не оформившийся конгломерат из всех народностей мира, со все новым притоком чуждых, разношерстных пришельцев, с огромной массой неграмотных, с далеко простирающимися прериями и еще недостроенными большими дорогами, по которым рыщут тысячи бродяг и искателей приключений. Борьба за „билль трезвости" не носила в Америке узко партийного характера, и в сенате и в палате депутатов, среди всех фракций, как республиканцев, так и демократов, были поданы голоса и за, и против билля. Решение, одержавшее победу, по существу справедливо. Потому я и не полагаю, подобно многим другим, что билль окажется недолговечным. Надо помнить, что во многих штатах
100
