ной билля Канзас мог процветать; средний банковый вклад каждого жителя оказался больше, чем в любом ином штате".
• Губернатор Канзаса сообщает о своих наблюдениях: „Несомненно, „Prohibition Bill" в Канзасе во всех областях оказал услугу, как населению' всего штата, так и отдельным лицам. Его последствием явился рост домашнего комфорта и банковских ^астных текущих счетов. В участках и тюрьмах меньше преступников, чем когда-либо; преступность пада с тех пор, как запрещена торговля спиртными напитками. 11а каждом шагу вы встречаете подтверждение этих фактов. Штаты и общины, объявившие запрет на алкоголь, не питают ни малейшей охоты вернуться к старому". Когда же в Новой Зеландии был поставлен на голосование вопрос о введении „билля трезвости", то губернатор Канзаса, совместно с высшими чиновниками Канзаса, руководителями рабочего банк.а, сельско-хозяйственных, правовых и врачебных -организаций, телеграфировал: „Канзас уж 38 лет под „алкогольным запретом". > Нет стремлений к возврату кабака. Законы трезвости нарушаются не больше, чем остальные. Деловые люди и банки единодушно признают „Prohibition Bill“ величайшим благодеянием. Все судьи верховного суда, государственные служащие, рабочие союзы, медицинские ассоциации, печать и 95% населения неизменно голосуют в пользу „Prohibition". Я привожу этот отзыв потому, что в лице Канзаса речь идет о штате, не только (лишь в 1919 г.) принявшем федеративный запретительный билль, но уже имевшем в течение нескольких десятилетий свое собственное антиалкогольное законодательство. Как ни единодушны, однако, высказываемые мнения, как ни убеждены губернаторы и высшие должностные лица в правоте своих суждений, мы ни на минуту не должны забывать, до какой степени сильна тирания общественного мнения, зажимающая рот всем инакомыслящим, особенно принимая во внимание вмешательство церкви и религиозное осуждение алкоголизма. Покровительственное отношение к „биллю трезвости" превратилось в вопрос благона
96
дежности неприличия, в общественную и моральную норму поведения, против которой не осмелится выступить ни один „лояльный гражданин".
Читатель, интересующийся народным хозяйством, задаст себе вопрос, как же Америка справилась с задачей использования многочисленных, ныне закрытых пивоваренных, винокуренных и водочных заводов? К какой новой роли она их приспособила, чтобы не пропадало национальное достояние, и куда пристроила семьдесят тысяч оказавшихся не у дела рабочих и служащих? Об этом имеется подробный материал. Прежде всего надо сказать, что после ратификации федеративного билля трезвости в 1919 г. проблема оказалась не столь трудной и безысходной в хозяйственном отношении уже потому, что целый ряд штатов успел еще несколько лет раньше ввести собственные запретительные нормы; в некоторых же из них это сделали отдельные самостоятельные графства и города. Таким образом было достаточно примеров быстрого и экономного перехода на другие производства остановленных в своих функциях алкогольных предприятий. В период проведения билля к первому июля 1919 г. было еще в ходу 177.790 питейных заведений, получавших свой товар из 669 пивоваренных и 74 водочных заводов, годом раньше их насчитывалось гораздо больше: 1.092 пивоваренных и 236 водочных заводов. Это резкая разница за столь короткий срок обусловлена тем, что многие из них, считаясь с предстоящей ратификацией билля и не дожидаясь его проведения в жизнь и насильственного закрытия алкогольных предприятий, заблаговременно и добровольно перешли на другие виды промышленности.
После вступления в силу билля все 74 существующих водочных завода, равно как и все пивоваренные заведения, были закрыты, не получив, разумеется, ни гроша возмещения. Из нескольких было образовано объединенное предприятие, изготовляющее, под строгим правительственным контролем, спиртные продукты для медицинских, технических, химических, фармацевтических и промышленных целей. Для характеристики
97
7 Совр. Америка.
