территории Соединенных Штатов, жило трезвое краснокожее население, кормившееся охотой и рыболовством, и не знавшее соблазна алкоголя. Известно, какие опустошения произвела среди индейцев „огненная вода", от которой в короткое время выродились и вымерли краснокожие обитатели этой обширной области; уцелели жалкие остатки. Всюду европейцы, вступая -на берег Нового Света, помимо креста и меча^цшносили третий дар—алкоголь, который они расточали гостеприимным, доверчивым, безобидным племенам краснокожих. С этого началась и история Нью-Йорка—жемчужины современной Америки. Когда Гудсон (чьим именем окрещен широкий залив, омывающий Нью-Йоркскую бухту) причалил к американскому берегу вместе со своей парусной флотилией, он наткнулся на группу мирно удивших рыбу индейцев.
Быстро заключенная с ними дружба была столь внушительно подкреплена „огненной водой", что один из опьяневших туземцев тут же свалился замертво. Когда же он к великому изумлению своих соплеменников после отравления алкоголем пришел в себя, он рассказал, что пережил ощущение райского блаженства. Далее хроника „сухо" повествует, что „все индейцы последовали его примеру".
Картина несомненно эффектная: Генри Гудсон, при славном вступлении в новооткрытую для его величества короля Велибританиистрану, шествует по телам бесчувственно-пьяных краснокожих. Предание утверждает, что от этого забавного случая происходит имя Мангат-тана, на туземном языке «Manahachta nieuk", что означает: „земля, на которой мы все опьянели". С тех пор Мангаттан так и остался „пьяным" клочком земли, и еще в 1623 г. голландская реформированная церковь здесь наложила запрет на алкоголь, ввиду „злоупотребления дурманящими напитками".
Безудержное поглощение целых потоков алкоголя пришлыми разбойничьими шайками, колонистами и безвольно поддающимися искушению туземцами вскоре привело к гибельным последствиям. Первые кровавые индейские войны в 1638 (The Pequod war) и в 1676 г.г.
86
(King Philips war) были очевидно результатом необузданной жадности индейцев к алкоголю, возбужденной белыми пришельцами. Но лишь в 1742 г. авторитетное учреждение, Верховный Суд в Массачузетте, решается воспретить употребление вина и рома при траурных торжествах. Это было вызвано тем, что на похоронах люди систематически напивались со всеми отсюда вытекающими последствиями; церковь же не вмешивалась. Не считая отдельных случаев, она выступила, как увидим дальше, лишь значительно позже, но зато со всей энергией.
Общий интерес представляют первые шаги капитала в деле коммерческого использования алкоголя. По мнению современного американского писателя, борющегося с алкоголизмом Черрингтона, позор торговли неграми частично падает еще в 18 веке на производителей алкоголя. Черрингтон пишет:
„Можно без преувеличения сказать, что торговля рабами должна быть приписана стремлению некоторых колонистов начала 18 века к приобретению и закреплению иноземных рынков для сбыта американских крепких напитков. Распространение, которого этот сбыт достиг в первой половине 18 столетия, видно из того, что в 1734 г. из колонии на Rhode Island было отправлено к берегам Африки 18 кораблей, нагруженных ромом и на обратном пути привезших в обмен черных невольников*.
Таким образом, господа колонисты (надо думать, не на одном вышеприведенном острове) поставляли негритянским королям водку и требовали от „отцов племени" расплаты живым товаром.
Некоторое время в Георгии продержался закон, воспрещавший ввоз водки и скрепленный соответствующим узаконением английского парламента (в 1735 г.). Еще ранее (в 1619 г.) в Виргинии,. наряду с игрой в карты и в кости, подлежало наказанию и пьянство. Но к 179а г. вновь функционировало 2.579 водочных заводов, поставлявших 5,2 миллионов галлонов (галлон— 4 л. 54 сант.) алкогольных напитков, не считая ввоза 4% миллионов галлонов спиртных напитков и 1,3 миллионов галлонов вина. Это происходило как раз в та
