вам пример: под .Плодном и Мукценом и у нас и у Японцев было по J 000 орудий. Хотел бы я спросить: насколько хватает комплекта из ИО00 снарядов на каждую батарею из восьми орудий, считая по 200 штук на каждое орудие, что, переводя на в£с, будет 2 с лишним вогона, или 80 подвод по 20 пудовъ? Вероятно многие не знаютъ? Так я скажу:—на 20 минутъ! Сколько же надо снарядов-на 12—14 дней, если бы канонада продолжалась только 12 часов в сутки, т. е только днемъ? На одну только батарею потребовалось бы ежеднено 57000 снарядов, а в 14 дней 806400 снарядов, или более тысячи вогонов на одну только батарею! А их было 125 батарей.—Следовательно, на 125 батарей нужно было 125000 вогонов, или, считая поезд в 25 вогонов,—5000 поездов.... Если бы наши дороги могли пропускать по ИО поездов в день только с одними снарядами, то на одно сражение под Ляояном или Мукде-ном потреб<^алось бы 1г/2 года. Японцы прекрасно знали, что у нас запас снарядов был всего лишь на 2 дня; они также знали, по донесениям шпионов, сколько перевозилось снарядов по железной дороге. Они тратили массу снарядов, всем нам памятно, что площадями обстреливали, но ведь у них чрез три дня являлись вовые снаряди, а у нас только чрез 90 дней, и то не всегда аккуратно, потому что многие заводы в это время не работали — бастовали, а на Сибирской дороге были остановки движения по причине замерзания воды в паровозах. По моему простому разумению, и в чем я глубоко уверен всем нутром своим, что тот, кто настаивал принять бой—подлец. Нельзя было этого делать. Пускай идут за нами. До Москвы и Питера далеко. Мы только знали бы, что там. где-то стреляют, но дома у себя пахали бы. жали и фабрики у нас работали бы, потому что от нас это было далеко. А каково было бы Японцу, покидая свой остров, идти? Ведь крейсера-то наши, плавал в безбрежном океане, могли дорваться до побережья и разгромить его все. Войска-то их ведь были бы в России! - Я уверен — сами бы ушли. Им была нужна бумага, т. е. мирной договор. По нынешним временам, даже лошадь нельзя купить без бумаги—отберут: так и им, ведь, и Кореей-
то без бумаги нельзя было владеть, хотя бы они ее и заняли.
Да, господа, больно, горько, но что случилось, не вернешь. Но и с этим все-таки в душе миришься. Ведь мы воевали на окраинах, нас бил народ однородный по своему составу. Кому-то хотелось это сделать... Но как мириться с тем, что наша Государственная власть не могла во время предусмотреть опасности? Почему ора халатно относилась к совершавшимся грозным событиямъ? Почему это прежде, когда мы были в силе, не было на свете государства, которое, предпринимая что-либо против другого, не узнало бы как на это взглянут у нас в Петербурге? Тогда это было естественно: как не уважать такую силу, которая в любой момент могла выставить на. свой границу миллионы войск, а сзади, у которой целые сотни побед, а поражений история России не знаетъ!... Я спрашиваю, как мириться с тем, что могущественная мировая сила, Российский Император, в своем родном Петербурге, в одно скверное время, не мог поговорить даже по телефону, потому что бастовала телефонистка. Вот где была опасность!... Повторяю, Бог проявил великой милость и свое покровительство.—Он не допустил в эту великую смуту до позора, до раздела добрыми соседями нашей Империи...
Но. господа, подумайте, как мы дошли до такого положения? По народной пословице, без причины и чир.ш не вскочит... Есть у нас, у одного лучшого поэта, чудное выражение: „прежде, чем бросить в нее приговор роковой, подзовем-ка ее-да расспросим: как дошла ты до жизни такой?"
— Рассказ ея не нов: отец ея подъячий, вечно пьяный... Вот где. господа, корень болезни нашей, нашего зла. Я вижу Вы смеетесь? -Смейтесь сколько угодно, а я говорить буду и скажу прямо: все мы пьяны и пьяных били нас. Я глубоко уверен и уверен не почему нибудь, а докажу фактами, что все наше раззорение и весь позор произошли от того, что кто-то узнал средство, которым можно нас привести в столь убогое и безпомощное положение. Побеждать может только сильный человек, потому что только в здоровом теле—--здоровый дух живет. Если наши предки во
