ную литературу за 7—8 лет, то, что вы увидите в отделе хроники? Сначала жгли солому, сено, хлеб, потом амбары, потом имения, потом разграбили леса, а потом выжгли Белосток. Где гарантия, что это не пойдет дальше, что не будут поджигать целые города, что не запылает пожаром вся Россия? Об этом надо подумать. Говорят, что настало успокоение, но это успокоение опасное. В массе народа скрыто недовольство. Я укажу вам ва следующее: го» ворили, что в этом может быть виновато бессилие власти. Я с этим согласиться не могу. Я заявлял отсюда, что террор, который существует в некоторых слоях общества имеет в своем основании ИО проц., а 90 проц. это последствия всесильно царствующого кабака.
Если вы посмотрите, чем наполнена наша современная печать, то вы увидите описания таких преступлений, что становится прямо страшно за себя. Я напомню вам, что в газетах сообщалось, как пьяный сын раскроил за целковый череп своей родной матери. Вы видите ли не каждый день насилия над девушками, даже над детьми. Вы видите пьянство в семье, в школе—нет уголка, куда бы не проник наш кабак. Поэтому система, которая ведет страну к гибели и вырождению должна быть осуждена нами, народными представителями. Если мы этого не сделаем, мы не выполним нашего обязательства перед народом, перед страной. Если бы подсчитали, что стоит это стране! Я не буду утруждать вас цифрами, буду просить вас выслушать меня, когда буду читать свой законопроект. Теперь я буду краток, я обращу ваше внимание на то положение, в котором мы находимся. Ведь от налогов, гг., никто не отказывался, все мы налоги платим, и я хочу вас спросить, кто из вас застрахован и от хулиганства и насилия, кем охраняются ваши семьи? Ведь в стране в настоящее время царит не право, а царят хулиганство и разбои. Если вы подсчитаете, сколько стоит вооруженное охранение нашим городским управлениям, то вы увидите, например, что в Самаре есть и явная и тайная полиция, стоят казаки, есть целая бригада войск всех родов оружия, но что же мы видимъ? В Самару приглашены с
разрешения начальства, кажется, 30 черкесов. Что же это значитъ? Разве это нормальное положение? Возьмите любое имение, любого землевладельца: у кого из них нет лезгин или черкесовъ? Что же это за положение? Разве это успокоение, усмирение, покой в стране? Мы приглашаем охранителей подобно тому, как наши предки приглашали татар, но, гг., ведь болезнь может всосаться так, что мы врага не отличим от своего. Если подсчитать расходы на содержание усиленных охран и стражи, которые мы несем, получится целый миллиардъ! Ведь если исключить эти расходы государства через Шинистерства Внутренних Дед, Юстиции, Военное, то удалось бы избежать убытков, на которые не хватит никакого бюджета. Мне очень хорошо врезались в память слова Достоевского. Я постоянво с глубоким уважением читаю Достоевского,—это было в 60-х гг. и то, что случилось, было тогда им предсказано. Если вы возьмете на себя труд, а это следовало бы народным представителям, и прочтете сочинение ^Бесы», то вот, что он там говорит устами своего героя: — Слушайте, мы сначала пустим смуту, торопился ужасно Верховенский поминутно схватывая Ставрогина за левый рукав.—Я уже вам говорил: мы проникнем в самый народ. Знаете ли, что мы уж и теперь ужасно сильны? Наши не только те, которые режут и жгут, да делают слкаснческие выстрелы или кусаются. Такие только мешают. Я без дисциплины ничего не понимаю. Я ведь мошенник, а не социалист, ха-хаи Слушайте, я их всех сосчитал: учитель, смеющийся с детьми над их Богом и над их колыбелью, уже наш. Адвокат, защищающий образованного убийцу тем, что он развитье своих жертв и, чтобы денег добыть, не мог не убить, уже наш. Школьники, убивающие мужика, чтобы испытать ощущение, наши. Присяжные, оправдывающие преступников сплошь, наши. Прокурор, трепещущий в суде, что он недостаточно либерален, наш, наш. Администраторы, литераторы, о, наших много, ужасно много, и сами того не знаютъ! С другой стороны, послушание школьников и дурачков достигло высшей черты. У наставников раздавлен пузырь с желчью; везде тщеславие размеров непомерных,
аппетит зверский, неслыханный... Знаете ли, знаете ли, сколько мы одними готовыми идейками возьмемъ? Я поехал — свирепствовал тезис Ьийгё, что преступление есть помешательство; приезжаю —уже преступление не помешательство, а именно здравый то смысл и есть, почти долг, по крайней мере блогородный протест. «Ну, как развитому убийце не убить, если ему денег надо!». Но это лишь ягодки. Русский Бог уже спасовал пред «дешевкой». Народ пьян, матери пьяны, дети пьяны, церкви пусты, а на судах: «двестирозог, или тащи ведро». О, дайте взрости поколению! Жаль только, что некогда кит, а то пусть бы они еще попьяаее стали! Ах, как жаль, что нет пролетариев, Но будут, будут, к этому идет... Слушайте, я сам видел ребенка шести лет, который вел домой пьяную мать, а та его ругала скверными словами. Вы думаете я атому радъ? Когда в наши руки попадет, мы, пожалуй, и вылечим... если потребуется, мы на 40 лет в пустыню выгоним... Но одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мораль—вот чего надо! А тут еще «свеженькой кровушки», чтоб попривык. Чего вы смеетесь? Я не противоречу. Я только филантропам и Шигалевщиве противоречу, а не себе. Я мошенник, а не социалист. Ха, ха, ха! Жаль только, что времени мало. Я Карамазову обещал в мае начать, а к Покрову кончить. Скоро? Ха, ха, ха! Знаете ли, что я вам скажу, Ставрогин: в Русском народе до сих пор не было цинизма, хоть он и ругался скверными словами. Знаете ли, что этот раб крепостной больше себя уважал, чем Карамазов себя? Его драли, а он своих богов отстоял, а Карамазов не отстоял. «Это, гг., говорит Достоевский. Не это ли мы переживаем в настоящее время? Не к этому ли нас эта система привела? (Голос справа: «Верно!»). Подумайте только. А вот еще укажу вам на одного современного, хотя полупризнанного народного пастыря. Предо мной лежит письмо старообрядческого епископа Иннокентия, епископа нижегородского и костромского. Вот, что он мне пишет: Пьянство есть орудие сатаны, которым он губит людей и душевно и телесно. Насколько я могу судить по
своим наблюдениям,— а я стой к народу довольно близко... Гг., я хочу вам подчеркнуть, что старообрядческий епископ выходит из народа, что он хорошо знает народную душу, старообрядческий епископ не назначается, а выбирается: «Все зло и несчастье русского народа происходит от пьянства. И я удивляюсь, как находятся именующиеся народными представителями и выдающие себя за умных и честных людей, которые не могут или не хотят понять той простой и очевидной истины, что никакия блогодеяния и мероприятия на пользу народа не достигнут своей цели, пока народ будет отравляться одуряющими ядами- -спиртными напитками. Это такая бесспорная истина, что против нея может спорить или крайний невежда, или»... я этого слова здесь не скажу, «жаждущие гибели русского народа». Это, гг., говорит нам пастырь на склоне своих лет, который жизнь народную знает не по циркулярам, не по донесениям, а по суровой действительности и перед его совестью прошли на исповеди тысячи и он знает народную душу, он знает тайники народной души, о которых многие понятия не имеют. И вот, гг., принимая все это во внимание, я не могу не сказать вам своих мыслей: страна ждет безпристрастного рассмотрения нашей налоговой системы и с этим нам медлить нельзя, об этом мы можем говорить только сейчас.
Ведь нельзя, гг., мириться с тем, в каком положении мы находимся; мы не можем надеяться на винное ведомство, которое бы пошло народу на помощь. Я хочу обратить на одно ваше внимание. Эти лица, которые управляют ведомством, Оби изучали всякия науки, финансовое право, экономическия науки, но в применении к жизни эти деятели науки, когда нужны деньги, они обязательно, как и прошлые кабатчики, набавят цены на вино. Что это такое, гг.? Мы здесь съехались со всей России, мы люди разных профессий, мы разных сословий, мы знаем суровую действительность жизни, мы знаем, что там, где в семье есть пьянство, нет спокойствия, там, где есть в семье пьянство, нет согласия и там, где есть в семье пьянство, там нет семьи. Так все равно и в государстве: когда в государстве царствуетъкабак, нет сцо-
