держать их в пределах нравственного развития человечества, которое непременно должно опираться на здравую гигиену, хотим подчинить эти удовольствия нравственным и эстетическим целям, направленным к ясно сознанному человеческому счастью.
Выше я уже сказал о могущественном двигателе людей, о любви. Теперь прошу вашего позволения сказать об этом еще несколько слов *).
У низших животных есть только половая потребность, но любви нет. У животных с несколько высшей организацией мы уже видим, что самцы защищают самок и обнаруживают привязанность к ним; видим у одних материнскую любовь, у других отцовскую, в чем уже заключаются зачатки семейственности. У общественных животных: у муравьев, пчел, обезьян мы уже видим, что индивидуумы жертвуют общине своей жизнью и своими похотями.
*) Оригинальные взгляды проф. Фореля на холостую жизнь студентов и на так называемую «физиологическую необходимость» изложены в отрывках ив его речей и рефератов, помещенных в брошюре «Гигиена целомудрия» берлинского доктора Корнига (перевод д-ра Лейненберга, Одесса, 1890 г.). В своих рефератах проф. Форель нападает на другую сторону студенческой жизни, не менее ужасную, чем пьянство, и разоблачает, во всей его неприглядной ноготе, тот дикий предрассудок, который шарлатаны, как медики, так, главным образом, и не медики, называют «физиологической необходимостью».
Человеку, как существу высшему, духовному и живущему общественной жизнью, было предначертано развивать семейную жизнь и высшую любовь, то-есть взаимные жертвы отдельных лиц сначала в пользу своей подруги, своих детей, своих родителей, а потом в пользу отечества, человечества, в пользу идеальных целей. Из повального совокупления животных и некоторых низших рас развилось и все более и более развивается единобрачие, которое должно основываться не на принуждении и искусственных постановлениях, а на искренней любви. Трудная и высокая задача будущих социальных наук состоит в том, чтобы согласовать семейную жизнь с высшими социальными интересами всех людей. Это неизбежно при дальнейшем развитии нашего общественного организма. Но высшая любовь, служащая основой человеческому роду, семья никогда и ни в каком случае не может быть принесена в жертву наслаждению, требующему гибели другого. Это было бы шогом назад, началом конца, возвращением к повальному совокуплению, к половым инстинктам низших животных, к грубой эгоистической чувствевности. Такое возвращение есть не только чудовищность, есть прямая невозможность. И потому нынешнее стремление к общественным реформам или будет нравственно, то-есть здорово, или оно, как все другия противоестественные причуды, которые выдумали теоретики, как всякий цинический разврат и все излишества эгоистической чувственности, погибнет и будет заменено чем нибудь другим.
Напомню вам о чувственно-материальной школе известных
