ровью, и тогда же подчеркнул, как необходимо для человеческого общества, чтобы такия состояния были своевременно узнаваемы, а страдающих ими лиц, если окажется необходимым ограничить их свободу, делать безвредными, помещая в специальные заведения. На основании всего сказанного мы обязательно приходим к научному убеждению, что пьяницы или привычно - пьющие в медицинском, социальном и правовом отношении должны ставиться наравне с опасными психопатами, и следовательно подвергаться тому же обращению как и душевно-больные. Белая горячка, другия алкогольные душевные расстройства и даже тяжелое охмелепие, это ни что иное, как душевные болезни; и потому их должно ставить совершенно наряду с прочими приобретенными психическими болезнями. Хроническое, потенциальное (скрытое) алкогольное отравление, хронический алкоголизм с его изменениями характера в сравнении с только что упомянутыми алкогольными душевными расстройствами — это приблизительно то же, что конституциональные душевные расстройства в сравнении с ясно выраженными приобретенными душевными болезнями. Хронический алкоголик подпадает под власть своей страсти с такой же непреодолимой неизбежностью, как констптуционально-душевно-больной под власть своих болезненных влечений. Его воля, как только пьянство достигло известной степени, столь же не свободна, при наших данных социальных отношениях, находится под столь же сильным принуждением, не властна над собой, как воля конституционально душевнобольного. Его воля будет побеждена.
Люди плохо обращаются с несчастными мозгами, искалечение которых, приобретенное, правда, медленно, есть следствие наших крайне распространенных питейных обычаев. То-же самое общество, которое соблазнило пьяницу и чрез то погубило его, обращается с ним с фарисейским презрением как только он пал жертвой хронического алкоголизма, и этим
обнаружил свой слабость. Нет бранного слова, достаточно сильного, чтобы позорным образом охарактеризовать пьяницу, этого пропавшого негодяя. Когда я семь лет тому назад *) с несколькими филантропами предпринял основание в цюрихском кантоне лечебного заведения для пьяниц, то публика сначала ничего знать об этом не хотела. Ни для одного блоготворительного заведения не было вначале так трудно получать добровольные взносы. Те-же самые лица, которые жертвовали полными руками в пользу неизлечимых идиотов, душевно-больных, эпилептиков и прочих всевозможных форм человеческих бедствий, с отвращением говорили мне: для пьяниц, которые сами виноваты в своем бедствии и делают так много дурного, мы не даем ничего; мы знаем лучшее употребление наших средств. Тем не мепее наше дело удалось, потому что не все говорили так. Теперь публика значительно лучше относится к нашему заведению^. Хорошие успехи его доказали, что многие пьяницы могут быть снова превращены в хороших отцев семейства, многия расстроенные семьп снова упорядочнились и осчастливлены, блогодаря полному воздержанию. Этим же одновременно доказано, что излеченные пьяницы были не пропавшими дурными людьми, а лишь несчастными жертвами питейных обычаев.
4. Нервозность и усиление ея чрез наркотическия средства. Неразумность публики.
Одна дальнейшая фатальность судьбы принадлежит специально нашему новому времени. К нашему мозгу представляются ныне очень большия требования. Не только в школе, но также и в практической жизни голова должна всё больше работать. Так как мозгу многих людей не по силам эти повышенные
*) Т. е. в 1888 году. Прим. пер.
