большия индивидуальные различия: один более сонлив, другой более весел и болтлив, третий сентиментальнее и чувства его мягче, четвертый тоскливее я придавленнее, пятый хвастливее, шестой раздражительнее и сварливее. Но у всех уже преобладает выдающимся образом притупление высших, прежде всего этических и эстетических душевных качеств. Поэтому криминалистика доказывает, что значительная часть человеческих преступлений совершается под влиянием алкоголя, тем более, что паралич высших тормозящих центров обусловливает усиление диких животных влечений. Неопровержимыми числами установлено (см. Пер „Пьянство и защита от него44), что из преступников большее число—алкоголики. Особенно ярко выступает это отношение в преступлениях против личности: телесные повреждения, убийство в вспыльчивости, сопротивление власти, преступления против нравствениости). Из 32,837 уголовных арестантов Германия в только что упомянутых категориях, преступников от 60%— 77% оказались пьяницами. Из обманщиков и фальсификаторов зато лишь 24,7% были пьяницами. Из этих чисел можно видеть, какое страшное опустошение производят в человеческой нравственности питейные обычаи. Из 32.837 германских уголовных арестантов у Бера вообще 41,7% предавались пьянству.
О. Ланг (Потребление алкоголя и преступление) ясно показал, что обыкновенное острое пьянство лиц, которые вообще не пьяницы, не хронические алкоголики, является причиной большинства преступлений. Далее он показал, что большая часть преступлений совершается по воскресеньям, субботним вечерам и понедельникам.
Кто сам, будучи трезвенником, попадает в залу полную пьяных, тот легко может делать психопатологическия наблюдения весьма сходные с наблюдениями в доме умалишенных. Самая высокая степень опьянения может довести через стадий бессоз-
нательности до мнимой, и даже настоящей смерти. На немецком языке введено в психиатрию удивительное выражение: „патологическое опьянение41 (pathologischer Rausch). Речь здесь идет о людях, которые обыкновенно переносят мало алкоголя и которые, особенно если они после душевного, возбуждения пьют слишком много, впадают в безпамятное бешенство и кровожадную ярость и часто разбивают в дребезги все, что попадает под руки. Они нередко подвергают-тяжелой опасности также и жизнь окружающих их и совершают даже настоящия убийства. Если-бы ученые и общество не находились совершенно бессознательно во власти предвзятых воззрений, связанных с глубоко вкоренившейся привычкой к нашим питейным обычаям, то им не могло бы придти в голову бессмысленное представление особого „патологического- т. е. болезненного опьянения44. Каждое опьянение, само собой разумеется, болезненно, и когда так называемое патологическое опьянение уже прошло, то пациент, если игнорировать его психопатическое предрасположение, совершенно также излечен, как и всякий другой по миновании головной болв, следующей за обыкновенным пьянством. В подобных особых случаях единственное различие заключается в более высокой степени мозгового раздражения и возбуждения. Ослепление нашего пьющого мира сказывается ясно в том, что он мог создать понятие „о нормальном пьянстве44.
Тем не менее опьянение (острое отравление) действует вредно на мозговую ткань сравнительно коротко. Молекулярная буря, вызванная в мозгу алкоголем, снова проходит постепенно, как только яд выделился из тела.
Все отравления (интоксикации) человеческого тела разделяются на острые и хроническия. Это разделение должно быть проводимо особенно резко там, где яд скоро снова выводится из тела, как напр. при алкоголе, тогда как при постоянно удерживающихся в
