1985 ПОСЕВ № 3 47
1985 ПОСЕВ № 3 47
|
|
|
| многие видели войну и оккупацию. Все знакомы с бесплатным и полубесплатным трудом. Чем еще можно их удивить и испугать? Свободного времени эти женщины практически не имеют: на работу, работа, с работы, магазины, домашняя работа, сон. Это, пожалуй, все. Да, еще отпуск — 15 рабочих дней. Так тянут они долгие годы, так рассчитывают дотянуть до пенсии. Почти все клянутся, что на пенсии будут только отдыхать. Но не получается что-то...
Без сомнения, поколение это — уходящее. О чем молодежь им радостно и сообщает: „Поработали вы славно, пора на свалку, таких дураков больше нет”. Но, глядя на бесконечные пакеты бруска, уложенные в два и три яруса, стоит подумать и о судьбе женщин в СССР, об искалеченных женских руках.
Женщины работают в механических цехах „Катушки”. Там уровень шума и запыленности очень высок, а зарплата — значительно меньше, за счет низких расценок и жесткого нормирования.
„Пьянь черная и хроническая”, мужчины, в основном занята перекаткой груженых вагонеток. Только не на десяток-другой, а на 300—500 метров. За смену организм сильно обезвоживается. Можно выпить 3—4 литра кваса и все еще хотеть пить. Но коренные „советские лошадки” (так часто называют они себя сами) пьют отнюдь не квас. Пьют „в жару, и в холод, и в ненастье”. Эта вечная погоня за алкоголем наполняет жизнь ра-бочих-мужчин каким-то болезненным содержанием. Дело в том, что, за исключением 2 дней в месяц (получка и аванс), раздобыть деньги — вопрос вопросов, основа и начало всей этой „политэкономии”. Достославные времена, когда пол-литра водки стоил „трояк”, прошли. Водку давно сменила мутная река низкопробных крепленых вин. Качество их таково, что даже советская пресса называет эти „вина” чернилами. Стакан, из которого пили эти „слезы Мичурина”, надо отмывать мылом и горячей водой. И не раз. Впрочем, такие мелочи мало кого смущают. „Дешево и сердито”.
Уже в 7 утра снаряжаются „гонцы” за бутылкой. В каждом микрорайоне есть подпольные торговцы. Все „алчущие и жаждущие” прекрасно знают эти „точки”. Следующий „заход” — в 11 часов, к пивному ларьку. Затем в обед. Обычно через три дня после получки или аванса ни у кого из рабо-чих-мужчин денег уже нет. Еще через три
дня всякий кредит исчерпан и начинаются поиски „социалистической собственности”. Моральных проблем тут не возникает. Еще в молодые годы все слышали от „наставников” на производственной практике весьма емкую формулу: „Тащи с завода каждый гвоздь — ты здесь хозяин, а не гость”. Берут все, что попадется под руку.
Но вот все, что можно было продать, — „ушло”. Взламывать склады готовой продукции днем слишком рискованно — но и такое случается. А ночью весьма трудно реализовать „экспроприированное”. Но советские предприятия отгорожены друг от друга не китайской стеной, а, как правило, довольно ветхими заборами. В районе пр. Обуховской обороны почти всегда можно купить продукцию других предприятий: мыло, зубную пасту, шампунь — из-под полы, со скидкой в 50%. Вот к этой „мыловар-ке” и устремляются желающие поправить свои финансы. По вечерам встречаются целые караваны с огромными мешками на спинах. Нелегко, конечно, лазить по обледенелым крышам и стенам с тяжелым мешком. Падают, ломают руки и ноги. Попадают ч в милицию, отлеживаются после побоев и лезут снова. Иных судят, сажают. Но не часто. Обычно милиция просто прогоняет „добытчиков”. Или отбирает мыло.
В проходной завода почти постоянно дежурит милиционер. Его задача — пресекать пронос спиртного. Однако милиция ни разу не задерживала покупателей краденого. Понять это нетрудно: во-первых, статистика преступности по району может резко пойти вверх. А во-вторых, — милиция сама мылом приторговывает.
Разумеется, не все занимающиеся тяжелым физическим трудом ведут подобный образ жизни. Но тенденция очевидна — и нет никаких оснований предполагать, что положение может улучшиться. И нужно учитывать, что это — люди работающие, имеющие определенное место жительства. Отнюдь не „дно” советского общества, хотя до4 этого „дна” не очень далеко...
Однажды в одной из сушильных камер был обнаружен труп бывшего рабочего завода, ставшего впоследствии „лицом без определенных занятий” и опустившегося на это „дно”. Постоянного жилья у него, конечно, тоже не было. Ночевал в теплых камерах и однажды не проснулся. Иссиня-черное лицо, рваный ватник и недопитая бутылка „вермута”. Ему не было еще и 40 лет. 1985 ПОСЕВ № 3 47 | многие видели войну и оккупацию. Все знакомы с бесплатным и полубесплатным трудом. Чем еще можно их удивить и испугать? Свободного времени эти женщины практически не имеют: на работу, работа, с работы, магазины, домашняя работа, сон. Это, пожалуй, все. Да, еще отпуск — 15 рабочих дней. Так тянут они долгие годы, так рассчитывают дотянуть до пенсии. Почти все клянутся, что на пенсии будут только отдыхать. Но не получается что-то...
Без сомнения, поколение это — уходящее. О чем молодежь им радостно и сообщает: „Поработали вы славно, пора на свалку, таких дураков больше нет”. Но, глядя на бесконечные пакеты бруска, уложенные в два и три яруса, стоит подумать и о судьбе женщин в СССР, об искалеченных женских руках.
Женщины работают в механических цехах „Катушки”. Там уровень шума и запыленности очень высок, а зарплата — значительно меньше, за счет низких расценок и жесткого нормирования.
„Пьянь черная и хроническая”, мужчины, в основном занята перекаткой груженых вагонеток. Только не на десяток-другой, а на 300—500 метров. За смену организм сильно обезвоживается. Можно выпить 3—4 литра кваса и все еще хотеть пить. Но коренные „советские лошадки” (так часто называют они себя сами) пьют отнюдь не квас. Пьют „в жару, и в холод, и в ненастье”. Эта вечная погоня за алкоголем наполняет жизнь ра-бочих-мужчин каким-то болезненным содержанием. Дело в том, что, за исключением 2 дней в месяц (получка и аванс), раздобыть деньги — вопрос вопросов, основа и начало всей этой „политэкономии”. Достославные времена, когда пол-литра водки стоил „трояк”, прошли. Водку давно сменила мутная река низкопробных крепленых вин. Качество их таково, что даже советская пресса называет эти „вина” чернилами. Стакан, из которого пили эти „слезы Мичурина”, надо отмывать мылом и горячей водой. И не раз. Впрочем, такие мелочи мало кого смущают. „Дешево и сердито”.
Уже в 7 утра снаряжаются „гонцы” за бутылкой. В каждом микрорайоне есть подпольные торговцы. Все „алчущие и жаждущие” прекрасно знают эти „точки”. Следующий „заход” — в 11 часов, к пивному ларьку. Затем в обед. Обычно через три дня после получки или аванса ни у кого из рабо-чих-мужчин денег уже нет. Еще через три
дня всякий кредит исчерпан и начинаются поиски „социалистической собственности”. Моральных проблем тут не возникает. Еще в молодые годы все слышали от „наставников” на производственной практике весьма емкую формулу: „Тащи с завода каждый гвоздь — ты здесь хозяин, а не гость”. Берут все, что попадется под руку.
Но вот все, что можно было продать, — „ушло”. Взламывать склады готовой продукции днем слишком рискованно — но и такое случается. А ночью весьма трудно реализовать „экспроприированное”. Но советские предприятия отгорожены друг от друга не китайской стеной, а, как правило, довольно ветхими заборами. В районе пр. Обуховской обороны почти всегда можно купить продукцию других предприятий: мыло, зубную пасту, шампунь — из-под полы, со скидкой в 50%. Вот к этой „мыловар-ке” и устремляются желающие поправить свои финансы. По вечерам встречаются целые караваны с огромными мешками на спинах. Нелегко, конечно, лазить по обледенелым крышам и стенам с тяжелым мешком. Падают, ломают руки и ноги. Попадают ч в милицию, отлеживаются после побоев и лезут снова. Иных судят, сажают. Но не часто. Обычно милиция просто прогоняет „добытчиков”. Или отбирает мыло.
В проходной завода почти постоянно дежурит милиционер. Его задача — пресекать пронос спиртного. Однако милиция ни разу не задерживала покупателей краденого. Понять это нетрудно: во-первых, статистика преступности по району может резко пойти вверх. А во-вторых, — милиция сама мылом приторговывает.
Разумеется, не все занимающиеся тяжелым физическим трудом ведут подобный образ жизни. Но тенденция очевидна — и нет никаких оснований предполагать, что положение может улучшиться. И нужно учитывать, что это — люди работающие, имеющие определенное место жительства. Отнюдь не „дно” советского общества, хотя до4 этого „дна” не очень далеко...
Однажды в одной из сушильных камер был обнаружен труп бывшего рабочего завода, ставшего впоследствии „лицом без определенных занятий” и опустившегося на это „дно”. Постоянного жилья у него, конечно, тоже не было. Ночевал в теплых камерах и однажды не проснулся. Иссиня-черное лицо, рваный ватник и недопитая бутылка „вермута”. Ему не было еще и 40 лет. 1985 ПОСЕВ № 3 47 |
