— 972 —
рода*4, li'i. этом издании он поместил статью о заграничном, движении. В скором времени к Трею присоединились пастора: Юргенсон, Кэльбрандт, (вколовший, Дэбнер и Хилыиер, и все они взялись за пропаганду трезвости сре4ш латышей. Пропаганда имела успех. Изданные пасторами листки и брошюры о-трезвости покупались на расхват. Крестьяне являлись толпами к пасторам, особенно к ИОргенсону в Мариэнбурге, и подписывали торжественное обещание воздержания от употребления алкоголя.
Пастор Кельбрант, выработал, но требованию крестьян, в 1836 году устав общества трезвости и с 50 подписями послал генерал-губернатору. Устав иоиал в Министерство Внутренних Дед, а оттуда был возвращен с надписью, что учреждение общества трезвости, министерство находит нецелесообразным и нежелательным, но предоставляет пасторам иропове-дывать против пьянства с кафедры. Но несмотря на неутверж-дение обществ трезвости, движение все разрослось. Появились особые странствующие апостолы трезвости, которые тоже собирали подписи отрекающихся от алкоголя. В Мариэнбургском приходе записалось около 7000 человек, т. е. почти весь приход. Что же побудило народ к этому движению и каков был исход движения.
Историк движения, пастор, Витрок, говорит об этом весьма немного, однако, упоминает, что латышские крестьяне надеялись этим способом, заставить дворян, закрыть их питейные, винокуренные и пивоваренные заведения и заводы и добиться, таким образом, облегчения барщины и своего положения.
Движение было в скором времени подавлено. Из протоколов годичного синодского собрания лютеранских пасторов, Лифляндской губернии видно, что в 1844 г. на этом собрании,, пастором ИНварцем, был возбужден вопрос о том, почему прекратилось иротивоалкоголыюе движение среди крестьян. Он обвиняет в этом своих товарищей-пасторов, а также события 40-х годов, которые и он именует крестьянским бунтом. Хотя в целях возобновления движения, синод в 1844 г. постановил, чтобы со всех приходов доставлялись пасторами сведения о ходе пропаганды трезвости. Но в 1850 году совершенно заглохло и само движение, и пропаганда трезвости со стороны пасторов. Какия были этому причины? О неутверждении устава общества трезвости уже было упомянуто. Но этим не ограничивались заботы высшей и низшей администрации о корчмах и доходах немецкого дворянства. И та, и другая во всех почти вопросах, поступала в то время так, как этого требовало местное немецкое дворянство. Чем это объясняется? А просто тем, что дворянство не находило возможным допустить то, чтобы корчмы пустовали и крестьяне не пропивали своих грошей. Так, например, церковная корчма, в Мариэнбургском приходе, где раньше продавали каждое воскресенье от 13 до
— 973 —
15 ведер водки; торговала теперь лишь на 4 или 6 коиеекь в день. Дворянство этим лишилось своего блогоприятного права спаивать крестьян. И оть крестьян же нельзя было потребовать миллионы за это право но той весьма простой причине, что этих миллионов у крестьян не было. Надо было вернуть крестьян, от их заблуждений, на истинный путь. С этой целью был ь издан памфлет ^ против трезвости и пасторов, ироиагандируюицих таковую. Были приняты и другия меры, более серьезного характера. Пастору Юргенсону уже на синоде 1838 года пришлось оправдываться и извиняться за свой деятельность.
„Мне стало известно, говорить он в своем докладе, что в народе распространяются несуразные слухи о том, будто Государь намерен всех, отказавшихся от алкогольных напитков, освободить от барщины на винокуренных и пивоваренных заводах помещиков, и от подушной подати. Я боролся против этих слухов, сколько мог. Точно также я весьма сожалею, что корчмы перестали почти совершенно торговать, ибо это обстоятельство вызывает неудовольствие помещиков. Но все-таки, разве я могу остановить это движение? Я не нахожу возможным отказать в приеме подписей также и потому, что некоторые помещики, с целью обращения своих крестьян вновь в пьянство, инсинуируют против меня, будто я предпринимаю что-то позорное и преступное. Чтобы опровергнуть эту клевету, я хочу довести до того, чтобы они подали на меня жалобу. Распоряжением министерства о неутверждении устава общества ведь не воспрещено принимать подписи крестьян “. Так говорит Юргенсон и жалоба не заставила себя долго ждать. Кто-то из местных дворян, занимающий должность приходского судьи, обратился по этому поводу к Прибалтийскому генерал-гѵбернатору, а тот передал жалобу в евангелическо-лютеран-скую консисторию, являющуюся и но сие время чисто-дворянским учреждением.
Приказом своим от 26 сентября 1838 года, консистория запретила как Юргенсону. так и другим пасторам, принимать подписи крестьян об отказе их от спиртных напитков. Юргенсон имел мужество обжаловать этот приказ генерал-губернатору, но тот оставил жалобу Юргенсона, конечно, без рассмотрения. Распоряжением консистории возмущался и епископ Ульман, который писал Юргенсону: „Сам Бог указал нам трезвость, как на меру борьбы против пьянства и средство поднятия нравственного уровня народа. Кто отказывается содействовать трезвости, делается сообщником тех, кто обогащается на счет грехов своих ближнихъ". Даже синод в 1839 году постановил просить консисторию об отмене приказа. Но денежные интересы дворянства, всегда стояли выше всех и всяких нравственных и гуманитарных побуждений, власти» их была сильнее» негодования пасторов и крестьян.
II ласковыми словами и угрозами, увещеваниями и насмешками дворяне принуждали крестьян отдать им свои последние гроши