- 936 -
напечатанную в заметке „Великая задача пасторства *' (№ 45 „Известий*4 за 1907 г.). Для того, чтобы не было основании к подобным отповедям покойный архиепископ Днмнтрий (Самбикин) сделал предложение духовенству, положенное ви> основу доклада Предсъездной Коммиссии, принятого целиком 20 августа Казанским епархиальным съездом духовенства. Но мне, как автору и защитнику на епархиальном съезде означенного доклада, кажется, первому же пришлось убедиться во время престольного праздника в с. Ивановском и с. Ключах (26—2S сентября), что одних идейных, пастырско-воспитательных мер еще недостаточно, потому что нет в нашем распоряжении средств для ограждения прихожан оть тлетворного развраицающогося влияния разного сброда: бездомовых бобылей и отпетых босяков-хулиганов. Так в с. Ивановском, в день престольного праздника 26 сентября расскандалился какой-то Вятский иарень-работ-ник, подговаривая местных подгулявших парней, избить останавливавших его ночных караульщиков; на второй день дебоширил так называемый „беганъ“ рабочий с порохового завода и наконец, на третий день 28 сентября около хоровода начали бить парня из соседней деревни возвратившийся из военной службы с Дачиьняго Востока солдат-бездомовый и такой-же бобыль-иа-рень-работник. Такие подонки и прежде скандалили, но были разные условия. Прежде на них никто не обращал внимания, а теперь их все боятся: каждому он готов ножом распороть живот, поджечь клади хлеба, амбар и все село. Кроме этого за последние пять лет у всех кгГк-то притупились нервы, и все стали страшно падки на сильные ощущения и чрезвычайные зрелища. Например, на Казанской международной выставке ни что так не привлекало публику, как борьба идиотов-,,чампионовъ*4, и без сомнения современное одичание дало-бы еще более зрителей на бокс и бой быков и разные кровавые представления. Этот современный массовый психоз, эта всероссийская эпидемия в деревне безудержно всех увлекает в драку, начатую 2—3 бобылями, и в результате on, такой пьяной свалки десятки изрезанных и изувеченных, поджоги и т. и. уголовщина. II унимать некому: сельские старосты боятся, а про конных стражников говорят будто-бы и они не прочь погулять.
Подобную ужасающую картину пришлось видеть на третий день праздника, в соседнем громадном промысловом подгороднем селе Ключах: улицы запружены пьяными толпами: гул, крик, вой, драки, ругань; мальчишки бегут и кричат: „таких-то парней изрезали ножами, таких-то рекрутов почти до смерти убили оглоблями и рычагами, а у одного из них вылетел кинжалъ*4. Ночью же спалили на 1.000 рублей в копнах ржи. Вот среди этой толпы, находящейся в стихийно-стадном наркозе, я почувствовал полное ничтожество своей одинокой страстной проповеди против этого ужасающого бедствия. А жена местного врача сообщила, что за последние годы, чем больше начало усиливаться хулиганство, тем меньше становится посетителей в завелуемой
— 937 —
ею библиотеке-читалыие; за то „ресторанты“ и пивные полны. Да и в моем приходе парни почти перестали брать книги. Что тут могут сделать безпомощные идеалистки-учителышцы? Не этими-ли же причинами объясняется успех щекочущого низменные страсти Арцибышевского „Санина“, порнографии и „крайнихъ“ скандалистов в Гос. Думе, неспособных на творческую работу в Комиссияхъ?... Слишком долго у нас превозносились всевозможные интеллигентные и неинтеллигентные бездельники, пара-зиты-разрушители чужого счастья: Онегины, Печерины, Рудины, Челкаши, хищные Мальвы, истребители-марсоманы и т. и. типы разрушения и уничтожения. Б экономическом отношении такое-же хищничество: земледельцы и землевладельцы варварски истощали почву и расхищали дары природы, рыбопромышленники—рыбные ловли, золотопромышленники, как ярко нарисовал Мамин Сибиряк в „Уральских рассказахъ“,—промыслы, все проматывалось за-границей. Вот это-то безнаказанное мотовство нахи-щенного и создало современный ужас массового пьяного наркоза и ©наглевшого хулиганства. И хуже всего от этого приходится несчастной, бедной, безпомощной соломенной деревне. Оголтелый хулиган является господином положения: за самосуд крестьян затаскают но судам; а если доносить на него, то # до суда он спалит всю соломенную деревню, весь хлеб, зарежете, либо убьете самого-то, да одним словом это—гроза для всех, сама ничего не боящаяся: совести и имущества нет, значите, терять, нечего, полиции тоже не боится, последняя сама его побаивается, крайния партии заискивают его содействия, в тюрьме—готовый безплатный стол, костюм, даровое казенное одеяние и тепло, житье—„разлюли малина". Вот и Горьковский свободный, независимый человекъ!... Зато страшно трудно жить честным трудом: земля выпахана, леса истреблены, скот кормить нечем, заработки плохи, да и слишком долго выращивать скот, сад, птицу, слишком много за ними ухода, хлопот и забот, особенно при нашем суровом климате, коротком вегетационном периоде, капризно-изменчивых метеорологических условиях; для обзаведения домом, стал очень дорог строевой лес. „С горя-то и загуляешь", говорят более слабые иодгородние крестьяне, видевшие изнанку городской культуры. Только тогда пьяное хулиганство прекратится, когда производительный сельскохозяйственный и физический труд не будете называться презрительно „черной работой“, когда будете больше Гладстонов и Толстых, своим личным примером показывающих блогородство всякого честного труда и цену каждой трудовой копейки и когда блого царя этому не будете слишком велик соблазн, легкой и скорой наживы на легкую и беззаботную жизнь всякого рода паразитов, которых следует пристроить в работные и т. п. дома. Глубоко справедлив вывод Л. Н. Толстой, сделанный на основании впечатлений от Татьянина дня и переписи в Москве, что соблазнительный пример „барствующихъ“ наполняете трущобы „бывшими людьмиw. Поэтому, в высшей степени важен почин другого ве-
60