— 894 —
всю двадцатую—ответь, я думаю, для всех ясен. Чем больше будет количество зараз отпускаемого вина, тем неравномернее и неумерение будет потребление напитка, который для многих в самом себе уже таит известную приманку. Для борьбы с неумеренным потреблением прямо логически нужно раздробить возможно мельче количество зараз отпускаемых питей, необходимо создать новую единицу Ѵ40о> или даже Ииш, уничтожить всю крупную посуду, начиная с 1/40 и тем затруднить всякое обращение нитей... Довод в защиту увеличения емкости посуды—у комиссии Государственной Думы один,—вот что мы читаем в объяснительной к законопроекту записке.—„Бедняку достаточно иметь в кармане несколько конеск, чтобы купить бутылку в
1 /2оо в°ДРа> которая в большинстве случаев выпивается натощак, часто на улице. Увеличение посуды затруднит отдельным лицам приобретение водки и поведет к сокращению уличного пьянства". На это скажем,—бедняку Ваша двадцатая не даст нужного ему обеда, сейчас натощак он выпивал двухсотую; при вашем же законе он также натощак будет выпивать из двадцатой но крайней мере сороковую. Уличное потребление казенного вина, правда, исчезнет, но не исчезнет уличное пьянство.—потребители мелкой посуды разбредутся по трущобам, где к их услугам найдется вино в любом количестве, найдется и компания, в которой так легко застрять и из которой можно выйти только пьяным. Разве можно будет бороться с этими трущобами, когда оне создадутся самой жизнью, которая сильнее всякого закона, но если даже допустить возможность этой борьбы, то возможна ли борьба на почве закона с домом, с семьею, куда всякий потребляющий вино должен будет нести свой двадцатую. Сейчас потребители сотых и двухсотых выпивают их или на улице, у лавки, или на фабрике, в мастерской во время обеда, а когда вносят их в свой семью, то выпивают их целиком сами, так как им нечем делиться с другими членами семьи. Мелкая посуда заставила потребителя до некоторой степени отделиться от компании, обособиться-*—ты выпил, а для другого у тебя нет ничего. Эта обособленность в потреблении крепких напитков, достигнутая мелкой посудой, несомненно служила противодействием неумеренному потреблению, к которому склонен всегда слабый человек. Она составляет заслугу казенной продажи питей и незачем разрушать этого блогого последствия реформы.
Увеличение емкости посуды своими последствиями коснется только города; сельския местности и сейчас потребляют только в крупной посуде и мера эта для них является безразличной. В городах же она может вызвать сокращение душевого потребления. Между казенной лавкой и потребителем она создаст посредника, ассигнуемъ^! на вино деньги принесут уже меньшее его количество и средняя душевая может пасть, но от этого вред, приносимый алкоголем, не уменьшится, а скорее увеличится. Каждый привык опьяняться определенным образом, и подо-
— 895 —
охающий для своего опьянения алкоголь он дополнит новыми ядами, всякими примесями к казенному вину. В Западном крае, где обычно пьют 57° спирт, оо времени последняго возвышения продажной цены, появилось в обращении тайных шинкарей в замену спирта в 57° сорокоградусное вино, настоенное на горчице, перце и даже табаке. Неужели неясно, что предлагаемая комиссией Государственной Думы мера в смысле отрезвления, оздоровления народа останется без нужных результатов. Она сходна с той мерой, которой Медицинский Департамента решил бороться с самоубийствами, обратившимися в столице в прямую эпидемию. По мнению Департамента, достаточно увеличить емкость посуды для отпуска уксусной эссенции и самоубийства исчезнуть. Не ясно ли, что увеличение посуды, как способ лечения социальных недугов, не выдерживает за собой никакой критики.
Вторая мера по проекту Государственной Думы предназначается исключительно для сельских местностей и заключается в предоставлении сельским обществам права разрешать в своих пределах питейную торговлю и запрещать ее. Мера эта не нова, она уже проводилась неоднократно в нашем законодательстве и последствиями своими имела спаивание сѵодов'ь—при постановлении разрешительных приговоровъ—и развитие тайного шинкар-ства ири приговорах запретительных. Запретительные приговоры при некоторых условиях еще можно приветствовать, можно приветствовать их тогда, когда они заключают в своей основе свободное, самопроизвольное, искреннее сознание сельского общества вреда алкоголя, полный от него отказ, можно приветствовать их, как свидетельство такого сознания, но отнюдь не как меру борьбы с алкоголизмом. У кого* сильно и искренне сознание вреда пьянства, тот и сам не пойдет в кабак, а приложивший руку к приговору о закрытии казенной лавки, но сердцем и душой ему не сочувствующий, завтра же пойдет за несколько Берег, чтобы купить то же вино. Может ли закрытие казенной лавки остановить привоз вина на свадьбы, попойку на похоронах, когда все это освящено обычаем, когда несоблюдение его будет осуждено, осмеяно людьми. Не внедрив в народ сознания вреда алкоголя, нельзя ждать от него действительных запретительных приговоров. Все они будут вызываться, как и ныне причинами, ничего общого с борьбой с пьянством не имеющими. Сейчас запретительные приговоры вызываются нежеланием владельца помещения лавки выставить обществу ведро-другое вина, необходимостью нести стражу около лавки, ссорой писаря с продавцом, вызываются они и стараниями некоторых администраторов. Нам известна бумага одного земского начальника волостному правлению: „предписываю немедленно собрать сход и немедленно прочесть внятно мое предписание, растолковать крестьянам его пользу и составить протокол о закрытии в селе казенной лавки4*. В предписании же говорилось: „Алкоголь яд для каждого человека, нить надо бросить. Молодежь блогодаря выпивке теряет свой нравственность, старики свое здоровье“ и тут точка. И вот собран был