— 872 —
Действие же решения суда заключается в том. что тот, относительно которого иостановлено об учреждении опеки, становится в одинаковое положение с несовершеннолетним. К нему назначается опекун, он может совершать самостоятельно только такия действия, которые ему приносят исключительно выгоду. Во все остальные сделки он может вступать лишь с согласия опекуна.—Опекун имеет право надзора за пьяницей и решения вопроса об его местожительстве. Последнее нравомочие приобретает особую важность в связи с вопросом о принудительном лечении привычного пьянства в особо приспособленных лечеб-ных заведениях. Составители BGB не раз выражали ту мысль, что принудительное лечение пьяниц является одной из главных целей введения нового рода опеки.
Согласно ч. 2 § 6 BGB, дееспособность восстановляется, если повод, вызвавший ограничение ея, отпал. Однако, одного факта излечения пьяницы недостаточно: прекращается опека только тем же порядком, каким она устанавливается, т. е. необходимо заявление и решение местного суда.
Институт опеки над привычными пьяницами по его введении в BGB хотя и приветствовался единодушно, как знаменующий несомненный прогресс в социальной жизни и в цивилистике, однако, постановления его в многом подверглись серьезной критике. Выражение „Trunksucht“, „страсть к пьянству*1 многими признается несоответствующим цели института, так как медицинское и этимологическое его значение ограничивает его применение лишь случаями болезненного пьянства, т. е. теми, когда пьянство уже зашло далеко; гражданское право могло бы вступаться уже раньше и тем охранять от гибельных последствий пьянства гораздо большее число пьяниц (тех, которые страдают лишь недостатком характера без всякой еще примеси болезненности) и их семей, если бы Trunksucht было заменено словами „привычное пьянство", „Gewohnheilsra&ssige Trunkenheit“ или „Trunkf&lligkeittt.
Новое общешвейцарское уложение, которое также вводить отдачу пьяниц под опеку, в этом отношении стало на несколько иную почву. Обосновывая введение ея соображениями социальной опасности, составитель его, знаменитый цивилист проф. НпЪег, и в законе, и в объяснениях своих к нему, правда, говорит о страсти к пьянству Trunksucht, но отнимает у этого выражения его специфически-болезненное значение, тем, что, во-первых, в числе предположений, которые должны сопровождать этот повод, не помещает специфического для душевной болезни признака „неспособности заботиться о своих делах44; во-вторыхъ—всюду приравнивает пьянство к расточительности, а не к душевной болезни, и в третьих, наряду с пьянством ставит „развратное поведение44, которое несомненно обнимает те случаи привычного пьянства, которые не пойдут под понятие
— S73 —
„Trunksucht* при буквальном понимании его. Этим швейцарское уложение представляет явный прогресс сравнительно с германским.
Другое различие между этими двумя кодексами заключается в следующем: BGB, как мы видели, ставить опеку пат пьяницами в полную зависимость от желания близких. Всякое участие правительственной власти устранено. Те политическия соображения, на которых основано это, в Швейцарии, разумеется, не могли иметь значения, и составителю уложения говорить о них не приходить и в голову. Право заявления предоставлено всем заинтересованным лицам, но сверх того им могут воспользоваться также и полиция, санитарные и судебные власти.
В качестве предложений, одно из которых должно в каждом отдельном случае соединяться с главным поводом, страстью к пьянству или развратным поведением,—вместо трех признаков германского уложения указаны следующие: если такое лицо подвергает себя или семью опасности впасть в нужду или в нищету; если оно угрожает безопасности посторонних, или если оно нуждается в постоянных заботах и поддержке.
Среди поводов к установлению опеки над совершеннолетним швейцарский парламента, при рассмотрении в нем нового уложения, поместил еще „дурное заведование имуществомъ*4. Повод этот, взятый из союзного закона о дееспособности 1881 г., составителем проекта уложения воспринят не был, так как он считал, что такая формулировка повода к опеке способна вводит в заблуждение власти и открыло бы простор их произволу. В литературе раздаются голоса против этого шага парламента. Было бы, конечно, полезнее, чтобы законодатель, не увеличивая без нужды числа поводов к опеке, заменил лучше выражении „Trunksucht** иным, более широким; но раз это иб сделано, помещенный парламентом повод может на практике оказаться полезным в тех случаях, когда о страсти к пьянству никак нельзя будет говорить, а между тем свойственная пьяницам „пассивная расточительность“ будет настоятельно требовать учреждения опеки.
Что касается до прекращения последней, то оно, как и в Германии, поставлено в зависимость от прекращения повода, послужившого основанием к ея установлению. При этом опекаемый пьяница имеет право просить об отмене опеки лишь в том случае, если он, нокрайней мере, в течение года не подавал повода к обвинению в поступках, подобных тем, которые вызвали назначение ея. Этим последним правилом устанавливается право подопечного уже через год потребовать отмены опеки, если в течение этого года он будет подавать признаки исправления. Если принять во внимание, что пьяницы, будучи помещены в дечебные заведения, обыкновенно немедленно становятся кающимися грешниками и через короткое время начинают вполне искренно уверять, что они совершенно исправились, а по
56