— 874 —
преждевременном выходе из лечебницы снова возращаются к прежнему образу жизни, то указанное право нельзя не признать весьма вредным.
Наш проект гражданского уложения, следуя примеру В (и В, также включил хронический алкоголизм в число поводов, по которым совершеннолетния лица „могут быть объявлены не дееспособными, с учреждением над ними опеки4' (ст. 7). Но в проекте институт этот носите во многом иной характер, чем в западных уложениях. Прежде всего,—и этого нельзя не приветствовать,—на место „страсти к пьянству" поставлено „привычное пьянство". Составители нроека исходили из того, что хотя под наименованием привычного пьянства в современной психиатрии и разумеется особого рода болезненное состояние, однако, и независимо от патологического значения его, оно можете быть источником таких непомерных трат на удовлетворение неудержимой страсти к алкоголю, которые сами по себе являются уже достаточным поводом к учреждению над пьяницею опеки в предотвращение раззорения его и его семейства. Считая таким образом, привычное пьянство промежуточным понятием между душевной болезнью и расточительностью и указывая вместе с тем на отличие его от последней, состоящей в том, что обычное последствие привычного пьянства — апатичное отношение к окружающему,—влечете за собой то, что алкоголик, не будучи расточителем в точном смысле этого слова, т. е. не вступая сам в безрассудные расходы, не можете, однако, быть сколько нибудь рачительным хозяином, составители проекта верно угадали в привычном пьянстве ту, характерную для последняго, пассивного характера расточительность, которая является одним из главных оснований отдачи привычных пьяниц под опеку и, таким образом, расширив как должно понятие привычного пьянства, приобрели крупное преимущество перед западными кодексами.
Подобно последним и проект требуете наличности дополнительных предположений. И здесь также сказалась значительная разница в воззрениях. Уложения швейцарское и германское присваивают опеке над пьяницами характер не только имущественный, но и личный. Объясняется это, как уже было указано, во-первых, опасностью хронических алкоголиков для семьи и третьих лиц, а затем стремлением установить возможность нри-нудптелного лечения пьяниц. Составители же проекта все свое внимание обратили на имущественные последствия пьянства и считали, что вред, причиняемый привычным пьяницей самому себе, вообще не можете служить основанием к принятию против него каких либо мер, а вред и опасность его для окружающих, составляя достаточный повод к изоляции такого опасного субъекта, будучи поставлены условием ограничения дееспособности, не соответствовали бы действительному назначению этого рода ограничений. В виду этого и не смотря на то, что составители проекта,
- S75 —
при обсуждении постановки института опеки над пьяницами, имели в виду представление Русского Общества Охранения Народного Здравия, в котором предлагалось вред и опасность пьяниц „для них самих, для окружающих и для общества44, сделать основанием отдачи пьяниц под опеку,—это последнее предположение в проект включено не было, и Коммиссия но составлению гражданского уложения ограничилась указанием в качестве дополнительных предположений лишь 1) неспособности действовать рассудительно в отношении совершения сделок и управления имуществом и 2) угрожающого ему или его семейству впадения в бедственное положение.
В упомянутом представлении Общества Охранения Народного Здравия предлагалось также установить принудительное помещение привычных пьяниц в специальные лечебные заведения. Составители проекта признали этот вопрос не подлежащим обсуждению, как выходящий из области гражданского нрава. Таким образом они, в результате, значительно расширив сравнительно с западно-европейскими кодексами основное понятие привычного пьянства, не использовали этого шага, а наоборот, сильно съузили область применения -его, защитив имущественную сферу самого лица и его семьи, но оставив без такой защиты как личные интересы семьи, так и те и другие интересы третьих лиц, и, сверх того, не возложив на опекуна заботы о личности отданного под опеку пьяницы, съузили и область социального значения института, поскольку оно выражается в борьбе с алкоголизмом помощью принудительного лечения.
Меть никакого сомнения в том, что узкое понимание проектом целей опеки над привычными пьяницами не может и не должно перейти в закон. Постановления проекта необходимо изменить в том смысле, чтобы, во-первых, и угрожающая со стороны привычного пьяницы опасность для окружающих служила достаточным основанием к отдаче его под опеку, и, во-вторых, чтобы на опекунов была возложена забота не только об имуществе, но и о личности опекаемого пьяницы, дабы облегчить возможность помещения последняго в специальные лечебные заведения. Тем более было бы досадно введение опеки над пьяницами в России в том обкромсанном виде, какое ему сообщили составители проекта, что опека привычных пьяниц «явится для наших масс, в частности крестьянских, далеко не такой новостью, как, напр., в Германии. Нашим волостным судам опека за привычное пьянство известна уже давно. Исследователи русского обычного нрава указывают на решение одного волостного суда Саратовской губернии, состоявшееся в 1871 г., раньше, чем в Германии кто бы ни было стал зоговаривать об нашем институте,—решение, которым постановляю: крестьянина, который вел себя нетрезво, „отчего в году бывает более пьян, нежели трезв, и делается несостоятельным к платежу податей, а также в хозяйстве своем производит ущербъ“ предупредить, что если и засим он будет продолжать подобную жизнь, то над име-
*