— 871 -
цоц, под действие правила подпадает также пьяница, представляющий опасность для посторонних. Под последними следует понимать здесь как его семью, так и третьих лиц. Достаточно, чтобы одно из этих трех предположений было налицо; для установления опеки не требуется присутствие их всех, или двух из них, в каждом данном случае.
Для того, чтобы возникло дело об отдаче под опеку вслед ствие страсти к пьянству, необходима подача местному суду первой инстанции, соответстуюицему нашему мировому судье, заявления супругом, родственником или опекуном пьяницы. Пробку ратуре не предоставлено никакого участия в таких процессах, что объясняется указанными уже мной опасениями злоупотреблений политического характера перед выборами в законодательные учреждения, в видах устранения правительством, через своих чиновников-ирокуроров, неугодных избирателей и кандидатов. В литературе вопроса со всех сторон указывают на вред этого постановления для популяризации нового института опеки над привычными пьяницами. Не всегда, говорят, решатся домашние выступить с соответственным заявлением; их в большинстве случаев будет удерживать либо страх перед ньяницей-мужем и отцом7и, либо стыд за него или жалость к нему. Но при. этом игнорируют мотивы, заставившие германского законодателя столь решительно высказаться в обратном смысле. Думается, что если бы на самом деле оправдались опасения, высказавшияся по этому поводу, это гораздо больше повредило бы популярности нового правила. Из отдельных случаев, случайно ставших известными автору того или другого исследования, делать общия выводы рискованно. Если бы нам известны были сведения об общем числе поданых заявлений и о.том, сколько из них было взято обратно, тогда, конечно, можно было бы с большей или меньшей достоверностью судить о правильности оспариваемого воззрения. Но из статистических сведений, имею щихся об опеке над пьяницами за те немного лет, что действует BGB, видно лишь одно: что в том виде, как он существует в Германии, институт этот, не смотря на свой молодость, уже играет свой роль не только на бумаге, но и в жизни, и что роль эта с каждым годом увеличивается. Решений, коими постановлено учреждение опеки над привычными пьяницами, состоялось в 1900 г. 688, в 1901 г. 852, в 1902 г. 903, в 1903 г. 976 и т. д.
Когда заявление подано и процесс таким образом возбужден, суд уже сам, ex officio, исследует, имеются ли налицо законные предположения для произнесения решения об учреждении опеки, и если суд найдет заявление обоснованным, он произносит это решение. На последнее может быть подана жалоба в общее судебное установление первой инстанции (Landgericht), с правом дальнейшого обжалования его решения. Спор отданного под опеку против первоначального решения, однако, действия опеки не приостанавливает.
— 872 —
Действие же решения суда заключается в том. что тот, относительно которого иостановлено об учреждении опеки, становится в одинаковое положение с несовершеннолетним. К нему назначается опекун, он может совершать самостоятельно только такия действия, которые ему приносят исключительно выгоду. Во все остальные сделки он может вступать лишь с согласия опекуна.—Опекун имеет право надзора за пьяницей и решения вопроса об его местожительстве. Последнее нравомочие приобретает особую важность в связи с вопросом о принудительном лечении привычного пьянства в особо приспособленных лечеб-ных заведениях. Составители BGB не раз выражали ту мысль, что принудительное лечение пьяниц является одной из главных целей введения нового рода опеки.
Согласно ч. 2 § 6 BGB, дееспособность восстановляется, если повод, вызвавший ограничение ея, отпал. Однако, одного факта излечения пьяницы недостаточно: прекращается опека только тем же порядком, каким она устанавливается, т. е. необходимо заявление и решение местного суда.
Институт опеки над привычными пьяницами по его введении в BGB хотя и приветствовался единодушно, как знаменующий несомненный прогресс в социальной жизни и в цивилистике, однако, постановления его в многом подверглись серьезной критике. Выражение „Trunksucht“, „страсть к пьянству*1 многими признается несоответствующим цели института, так как медицинское и этимологическое его значение ограничивает его применение лишь случаями болезненного пьянства, т. е. теми, когда пьянство уже зашло далеко; гражданское право могло бы вступаться уже раньше и тем охранять от гибельных последствий пьянства гораздо большее число пьяниц (тех, которые страдают лишь недостатком характера без всякой еще примеси болезненности) и их семей, если бы Trunksucht было заменено словами „привычное пьянство", „Gewohnheilsra&ssige Trunkenheit“ или „Trunkf&lligkeittt.
Новое общешвейцарское уложение, которое также вводить отдачу пьяниц под опеку, в этом отношении стало на несколько иную почву. Обосновывая введение ея соображениями социальной опасности, составитель его, знаменитый цивилист проф. НпЪег, и в законе, и в объяснениях своих к нему, правда, говорит о страсти к пьянству Trunksucht, но отнимает у этого выражения его специфически-болезненное значение, тем, что, во-первых, в числе предположений, которые должны сопровождать этот повод, не помещает специфического для душевной болезни признака „неспособности заботиться о своих делах44; во-вторыхъ—всюду приравнивает пьянство к расточительности, а не к душевной болезни, и в третьих, наряду с пьянством ставит „развратное поведение44, которое несомненно обнимает те случаи привычного пьянства, которые не пойдут под понятие