тем количестве полученных калории в алкогольные дни и тратилось больше белков, и меньше значительно откладывалось жиру. Сбережение в опытах Л«Л? 24 и 22 с добавкой сахара— 51 грм. жира, а с добавкой алкоголя—54 грм. жира наблюдалось у привычного к алкоголю субъекта. Наиболее ясным, неотразимым будто бы доказательством равноценности алкоголя с углеводами и жирами но способности сберегать жир, авторы видят в результатах опытов Л?Л? 18—21, с абстинентом.
Здесь в первые 6 алкогольных дней прибыль жира была 27,1 грм. в день, ири потере белка по 3,3 грм., когда же в следующие три дня алкоголь был исключен, то субъект не только не отлагал жира, а терял его но 24,9 грм. ежедневно, при трате белка*ио 5,6 грм. в день.
Более ясного доказательства способности алкоголя сберегать жир наравне с углеводами и жирами, по мнению авторов, нельзя и представить. Но тут то как раз и выдвигается значение 6-ти дневного наркотического действия алкоголя. С исключением его устранился этотъ' наркоз, прекратилось понижение функций, наступила усиленная, вследствие отсутствия наркоза жизнедеятельность тканей и в результате повышенное окисление жиров не только теперь вводимых пищей, но и раньше отложенных.
Вопрос об одинаковой с жирами и углеводами способности алкоголя сберегать жиры и углеводы, авторы и ири таких данных все-таки считают настолько выясненным, что не требует дальнейших рассуждений (astoreguire no further discussion).
В заключение они даже категорически утверждают, что потери жира не были больше и прибыль не была меньше с алкогольной диэтой, чем с соответственной но калориям безалкогольной (р. 287).
Количество выделяемого азота было в опытах с алкоголем несколько больше (slighty larger), чем без алкоголя. Потеря белка под влиянием алкоголя была значительнее (larger) при работе, чем при покое. Следовательно, и здесь опять выступает типичное свойство алкоголя проявлять тем большую несостоятельность, чем сильнее существует у организма потребность в доставке энергии.
Это может быть истолковано в том смысле, пишут авторы, что работающий субъекта имеет большия преимущества при обычной диэте, чем при пайке, часть которого составляет алкоголь. Так, в одном из опытов ири покое, потеря белка без алкоголя была 4 грм., с алкоголем 6 грм., ири работе же без алкоголя организм терял 6 грм., а с алкоголем уже 14,5 грм. В опытах Л?Л? 32, 33, 34, при работе (р. 249) субъекта с добавкой к основному пайку жира (510 кал.) терял ежедневно 5 грм. белка, с добавкой сахара (507 кал.)—11,9 грм. и с добавкой алкоголя (509) кал. ежедневная потеря белка была 15,8 грм. В опытах ЛМѴ* 29, 30, 31 при работе (р. 248,; субъекта с добавкой к основному пайку жира (511 кал.) терял белку в день
2,3 грм., с добавкой сахара (507 кал.) — 5 грм., а с добавкой алкоголя (509 кал.) потеря ежедневная была уже 13,1 грм.
Несмотря на такие результаты, выводы авторов все-таки следующие: результаты опытов не дают никакого доказательства (no evidence) для заключения, что алкоголь не может сберегать белков, хотя в некоторых случаях он, . но крайней мере, временно, не в состоянии это делать. С другой стороны они дают очень заметное указание на его белок — сберегающую* способность, иногда близкую или почти равную, иногда же положительно меньшую, чем таковая же жиров и углеводов, которые он заменяет. Объяснение авторами такого двоякого отношения алкоголя к белковому обмену такое же, что и у Neumann а liosemanria (быстрое привыкание). Только вначале алкоголь действует как протонлазматический яд (proteid poison), но это действие почему-то авторами признается лишь временным, косвенным, скоро исчезающим, а затем наступает влияние алкоголя диаметрально противоположное — белок-сберегаюицее, более постоянное (more permanent) уже — как пищи (as food), именно— пищи, а не только топлива (fuel).
Придавая огромное значение в деле выделения азота влиянию* нервной системы, авторы в то же время совершенно упускают из виду действие алкоголя именно прежде всего и резче всего на нервную систему. Конечно, лишь игнорируя эту сторону действия алкоголя возможно сбережение белка под его влиянием объяснять так же, как это бывает и от жира, и от углеводов, т. е. влиянием алкоголя, как пищевого вещества, а но как наркотического яда. Неизвестно также, на каком основании специфическое действие алкоголя, именно, как наркотического яда, авторы признают лишь временным (temporary). Оно способно сильнее всего проявляться у непривычных к алкоголю субъектов. Несмотря на детальное и основательное явление в настоящее время влияния алкоголя, как яда, Atwater и Benedict странным образом высказывают, что обстоятельства, ири которых такое влияние имеет место, не могут быть теперь вполне определены (can not be nowfully defined).
В отделе о влиянии алкоголя на теплоотдачу, авторы отмечают важную роль здесь нервной системы—the nervous systemis the important ogency. Естественно, что алкоголь и здесь должен вносить с первого момента своего появления заметные нарушения. В среднем у авторов получилось. „Несколько больше сжигалось горючого материала и больше отдавалось телом тепла при пайке, часть которого составлял алкоголь, чем тогда, когда, при всех прочих равных условиях, алкоголя в пищевом пайке не было. Повышение теплоотдачи ('оставляло 1% превращенной энергии всего пищевого пайка или 6% энергии окисленного алкоголя.
При введении всех 72 грм. сразу нарушение теплоотдачи было бы, но мнению авторов, более резкое. Так или иначе, но несомненно, что ири окислении алкоголя в организме образуется