— 632 —
сил в своей речи Du Bois-Reymond, знаменитый ученый и мыслитель, так много сделавший для науки, для познания истины.
И действительно, перед необъятной массой всего неведомого к мире—вряд-лн мы когда-либо удовлетворимся вполне теми обрывками знаний, какими обладают науки, и вряд-лн эти обрывки знаний хотя сколько нибудь указывают нам на действительную сущность вещей и явлений в природе. Всюду переда» нами неизвестное, тайное и чудесное: тайна и чудо на небе, тайна и чудо на земле, а наибольшая тайна и наибольшее чудо—в нас самих, в нашей жизни, нашей смерти и в особенности— в чудной способности нашей познавать мир и окружающее нас... но (пока?) только в ограниченных пределах, настолько, насколько это необходимо для достижения различного рода практических целей, полезных и необходимых для нашего разумного существования при большем или меньшем удовлетворении людей своею деятельностью...
Тайна в гармонии во вселенной, тайна в законосообразно-стях повсюду...
Тайну для нас составляет, конечно, и то, ка» чему идет все сущее на земле, к чему стремится человечество... Мы не можем знать даже и того, что будет с нами завтра и как будем себя чувствовать и сознавать тогда, если и будем живы.
Но ум и чувства человека его здравый смысл и все существо наше никоим образом не могут допустить, не могут примириться с существованием темноты и тайны: человекъ—создание4 Света и для Света. Мы никак не можем допустить существование какпх-либо явлений и предметов без причины их, существование мира и вселенной без их Творца, без существования в мире Великого, Могущественного и Вечного, от Которого зависит все сущее на земле и во вселенной и жизнь каждого из нас Словом, все говорить нам за существование другого мира, кроме того видимого мира, который познается грубыми чувствами не одними людьми, но и животными. В виду этого, перед нами два исхода: или сознание темноты и хаоса решительно повсюду, совершенно неприемлемое ни нашим умом, ни сердцем и наводящее на паса» тоску, делающее существование наше лишенным всякого смысла и побуждающее человека ка» самоубийству, если он не пожелает жить рабом пороков и страстей и жить на манер бессмысленных скотов; или перед нами нечто совершенно иное, и мы сознаем существование4 другого мира, кроме того, который питает нас и животных: перед нами мир кристально чистый, светлый и идеальный, к которому со всею силой стремится наша душа—наш ум, сердце и все наше существо. Отвергая тьму и хаос и принимая Свет, Творца мира, Спасителя нашего от смерти, самоубийства и Освободителя людей от рабства тьмы, пороков и страстей и все очень многое и важное, что связано с представлением Божества, с исповедуемой нами религией, — жизнь наша тогда только одухотворили, наполнится глубоким смыслом, и нами овладеет
— ш —
жизнерадостное настроение, которое не покинет нас за нее то время, когда мы будем нести жизнь, вполне согласную с указаниями Творца миров и вместе с тем нашего Спасителя и Освободителя.
Иаким образом, если мы не знаем, к чему стремится человечество и даже — того, что с нами будет завтра, то зато со всею ясностью и точностью, со всею реальностью мы представляем все то, что нам надо делать и все то, чего не следует делать, так как все это и свойственно природе, естеству нашего внутренняго, нравственного самосознания в здоровом состоянии, и все это предначертано в Евангелии.
Итак, жизнь есть жизнь, а не смерть, т. е. жизнь есть движение и изменение и, как мы убеждены, движение вперед. Если же мы не движемся, не живем то мы уподобляемся, как сказано, ходячим и смердящим гробам. Должно быть ясно для всякого непредубежденного человека, что наше движение вперед последует в том только случае, если мы будем осуществлять на деле Евангельския истины или указания нашего Спасителя и Освободителя, насколько хватит сил. Указания эти вкратце могут быть формулировании такими словами: „Отстраняться от всякого зла и идти ко всему доброму, стараясь жить ио-Божоски, но-христиански, постоянно трудясь и работая на пользу ближних и родины и над своим усовершенствованием и с тем вместе, при оеложнившихся жизненных условиях, постоянно учась и уча других многому—полезному и доброму4*.
Итак, задача воспитания и самовоспитания вообще сводится к подъему нашего внутренняго религиозного сознания в каждом человеке, к подъему христианства в нем, чувства любви к ближним, а смысл нашего существования заключается в носильном и деятельном проведении в жизнь христианства каждым из нас *).
3.
Степень развития личности, конечно, измеряется не одним только религиозным настроением, но главным образом те»ми
*) В сказанном ничего нет нового. Так, Я. Я. Пирогов утверждал следующее: „Веру я считаю психической способностью человека, которая более всех других отличает его от животных (соч. Пиро-гова, т. I, стр. 168)“. „Развитие индивидуальной личности и всех присущих ей свойств,—вот, по моему мнению, талисман наш против недугов века (т. I, стр. 270)“.
„Положительное утверждение своего безусловного значения личность находит в христианстве, как в откровении богочеловека Христа (Вл. Соловьев, Реальн. Энцикл. Брокгауза)44.
Говорят социалисты (воинствующие), что религия есть средство отвлечь внимание и усыпить волю обездоленных к действию и борьбе. Это неправильно или, вернее, этого не должно быть. Истинная религия, религия не одних только обрядов, а и духа ея, напротив, привлечет внимание людей разумных и людей со средствами к положению бедных. Социология же должна быть одним из методов для практического утроения жизни на началах христианской религии.