— 551 —
жег, при неблогоприятных условиях к правильному развитию этих способностей, направить их в сторону своего нравственного падения. Указание на такую опасность очень хорошо и картинно представлено Миропольским в его книге „О музыкальном образовании народа*4, где он говорить но этому поводу так: „Народ наш свой художественную даровитость проявил и запечатлел редкими оригинальными созданиями, сохранив ее среди самых тяжелых испытаний в течение тысячелетняго своего существования. Ни тяжкое монгольское иго, ни домашния междуусобицы и разгром эпохи междуцарствия, ни аскетический взгляд сурового церковного риторизма, ни тяжкая рука Петра, ни даже страшное крепостное право не могли убить и задавить художественную даровитость русского народа. Она широко и оригинально проявилась в созданиях народного творчества, в языке, в песни, в обычаях и преданиях. ИИужно-ли говорить о способности и любви нашего народа к песне, к музыке. „Покажите мне народ, пишет ‘Гоголь, у которого было-бы больше песен. Украина звенит песнями. По Волге, от верховья до моря, по всей веренице влекущихся барок, заливаются бурлацкия песни. Под песни рубятся из сосновых бревен избы по всей Руси. Под песни мечутся из рук в руки кирпичи и, как грибы, выростают города. Под песни пеленается, женится и хоронится русский человек. У Черного моря безбородый, смуглый с смолистыми усами казак, заряжая пищаль свой, ноет старинную песню, а там на другом конце, верхом на плывущей льдине, русский промышленник бьет острогой кита, затягивая песню". А сколько наслаждения дает народу эта песня и как чутко художественно он ее понимает,—вспомните „Певцовъ*• Тургенева**.
Точно так-же картинно рисует Миронольский и упадок этой художественной даровитости под влиянием порчи нравов. „Па наших глазах иссякает народное творчество; на наших глазах происходит порча народного гения, которому вместо целительного питья подают отраву. Порча идет все глубже и глубже. Она закрадывается в семейные правы, проникает в народные воззрения, обычаи и предания. Мутным грязным потоком разливается она по русской земле и на наших глазах проникает в глухие углы родины, куда еще не достиг свет образования, но где началось уже вырождение. Прислушайтесь, что ноет теперь народ, какия песни разносить он из городов и фабрик по деревням. Эта новая песня, созданная народом, ири условиях кабацкого разгула, поражает своим цинизмом, и Боже мой, как низменна эта песня по сравнению с тем, что народ певал прежде. Та-же удаль молодецкая, но пошла она по торной дорожке, которая ведет к обнищанию человеческих чувств и интересов, к утрате здоровья, к потере сознания своею достоинства и часто кончается острогом.... По какова эта жизнь: что заработано в неделю—все спущено в воскресенье. Вот образен такой песни:
— 552 —
„На заводе мы живали Мелки деньги получали.
Мелки деньги—пятаки Отнесли их в кабаки".
В кабаки и другия веселые места, чтобы, получив там за разу разнести ее по деревням и по семьямъ".
Приведенная выдержка из книги Мироиольского прекрасно рисует нам, в каких формах выливается любовь нашего народа к песне и музыке, если она никем не руководится и идет по ложному, неправильному пути.
Но зато эта же любовь, эта же врожденная художественная даровитость русского человека является могущественным средством к облогораживанию его натуры и к его нравственному усовершенствованию, если только развитие ея идет правильно, в сторону смягчения всех резких проявлений его неустановивша-гося, еще мятежного духа.
Пение и музыка входят в область искусства, в область красоты и изящества. Искусство же имеет огромное значение в воспитательном отношении. Оно настраивает человека ко всему доброму, чистому, прекрасному; делает его гуманнее, отзывчпвее и восприимчивее к счастию и несчастно окружающей среды. У массы русского народа нет никаких других видов искусства, кроме пения, поэтому оно и имеет такое огромное значение в бго жизни. В пении он выражает и горе и радость, и тоску и разгул, и удаль молодецкую, и печаль безысходную.
Песня его утешает, успокаивает, смягчает, останавливает все его безшабашные порывы; она же его веселит, выражает его природную художественность и доставляет величайшее эстетическое удовольствие мелодичностью и задушевностью своего напева.
Все это и говорит за то, насколько важно развитие этой прирожденной способности народа и направление ее именно в ту сторону, в которой она может сделаться лучшим средством к облогораживанию натуры русского человека, а не к падению ея в пучину грязи и порока. Необходимость этого чувствуется хотя, быть может, и безотчетно, и самим народом, что доказывается той быстротой, с которой прививается у нас в селах и деревнях всякая новая попытка к организации народного или школьного хора. Во многих селах можно теперь встретить хоры, состоящие из школьниковъ—мальчиков и девочекъ— и взрослых крестьян, очень охотно в них участвующих и ничуть не тяготящихся необходимостью ходить на спевки и петь при Богослужении.'
Влияние таких хоров на население громадно. Обучая художественному пению и восстанавливая русскую национальную песнь и музыку, эти хоры воспитывают наш народ: облогораживают его натуру, развивают его вкус, внушают понимание красоты и гармонии и делают способным наслаждаться прекрасным в жизни и искусстве.