— 514 —
алкоголиков, поступающих на излечение в психиатрическия заведения, по степени болезненности и смертности населенияи— мы прибавили бы от себя—по особенно тяжелым последствиям наследственности на почве алкоголизма.
Фривольно этот вывод гласить: Россия пьет безобразно, дико, болезненно, со всеми исключительно тяжелыми и печальными последствиями массового отравления алкоголем.
Рядом с этой грустной и печальной привиллегированной особенностью русского алкоголизма, стоит другая: нигде почти,— не столько широкий, сколько глубокий алкоголизм не совпадаете с такой низкой степенью культурного состояния населения, как в России. Трудно статистически устанавливать строго закономерную зависимость и связь между культурностью и алкоголизмом, но что связь эта имеет место, связь не случайная, а органическая—не подлежите никакому сомнению. Это устанавливают все исследователи алкоголизма, которые оценивали это явление с общественной, социальной и государственной точки зрения. Наконец в отношении России—отмеченная уже выше печальная особенность русского алкоголизма в значительной мере вытекает именно из низкого уровня культуры русского населения. Русский алкоголизм не носил бы своего безобразного облика, России не обладала бы печальным преимуществом и иривилегией „оной" перед другими странами, не наводняла бы психиатрических заведений—не в пример другим странамъ—алкоголиками, если бы культурный уровень хотя бы и пьющого населения не стоял так низко, как он стоите теперь. Уже в этом сопоставлении мы имеем неопровержимое подтверждение связи между культурностью населения п его алкоголизмом, этим сопоставлением определяется значение культурности, если не в искоренении алкоголизма, как социального недуга, то в его ослаблении, в уменьшении его печальных последствий, в устранении его безобразных и гибельных форм.
Уже сказанным определяется значение культурности населения в борьбе с алкоголизмом. Сказанным определяется, главным образом, непосредственная роль культурности. Но в еще большей мере та же культурности является фактором и средством не только самозащиты от алкоголизма, но и средством к искоренению основных причин алкоголизма. Устранение всех этих основных причин находится главным образом в зависимости от культурности населения, степени самосознания, степени его организованной самозащиты и самодеятельности, опять-таки базирующейся прежде всего на культурности населения. Если немецкая школа могла победить францусские штыки, то истинное, широкое просвещение глубоких народных масс легко можете победить все социальные недуги, не исключая и алкоголизма.
А рядом с этим стоите косвенная роль культуры в борьбе с алкоголизмом, ея „отвлекающее* действие, — особенно, если памятовать, что понятие культурности включает в себе не только воздействие на ум и сознание, но и на душу, эмоциональную сферу
— 515 —
человека и масс, не только обогащение ума положительными знаниями, но и чувства— целым рядом культивирующих и морально дисциплинирующих впечатлений.
При таком значении культурности, как в порождении алкоголизма, так и в борьбе с ним,—неудивительно, что в ряде мероприятии но борьбе с алкоголизмом едва ли не первое место отводится мероприятиям культурно-просветительного характера. Труды Комиссии Общества Охранения Народного Здравия и ея выводы дают длинный перечень таких именно мероприятий; сюда относятся—всеобщее обучение, внешкольная просветительная деятельность, школьная пропаганда борьбы с алкоголизом, разумные просветительные развлечения и проч.; в этой группе мероприятий основная роль справедливо уделяется государству, общественным самоуправлениям, а рядом с ними и частным общественным организациям, и частным лицам.
В нашу задачу входит лишь выделить и очертить роль Народных Университетов и им подобных просветительных учреждений в борьбе с алкоголизмом.
Идея распространения университетских знаний в широких народных массах зародилась в начале 70-х годов в Англии. Отражением этой идеи в Лондоне явилось „Общество для распространения в народе университетских знаний". Вкоре к этому народно-университетскому движению примкнули представители Лондонского Университета. Новое „ Общество “ получает прочную и стройную организацию. Вскоре аналогичные „Общества44 в лице особых Комитетов нарождаются также ири Кембриджском и Оксфордском Университетах. Вслед затем появляются их ответвления в целом ряде городовъ—Нотгем, Шеффильд, Кар-диф, ИИьюкэстль, Манчестер, и др. В итоге в 1889—1890 году Лондонский, Кембриджский и Оксфорский Комитеты Народных Университетов уже функционируют более чем в 200 центрах, имеют организованными 403 серии лекций и располагают 42.422 постоянными слушателями.
Идея народно-университетского движения быстро перекинулась из Англии и на европейский материк. Народные Университеты нарождаются в Бельгии, Швеции, Норвегии, Дании, Франции, Австрии. В этой последней идея народно-университеткого образования исходит, главным образом, от профессорской коллегии Венского Университета и оффициальных сфер в иротивовес преимущественно частно-общественной инициативе народно-университетского движения в других странах.
Нароставшее русское общественное самосознание в свой очередь не могло не восприять идеи народно-университетского образования. Народные Университеты, как таковые, еще юное детище русской общественности. Предтечи русских народных университетовъ—в лице различных народно-просветительных обществ и учреждений—начинают свой историю почти с момента первого раскрепощения России (шестидесятые годы).
Флаг „Народного Университета4* появляется впервые в России