— 331 —
Народ обнаруживает достаточно инициативы и стремления бороться с пьянством, но борьба эта встречает на своем пути непреодолимые препятствия.
Одно несомненно, что стоит только предоставить крестьянским обществам право выбора между трезвостью и пьянством, право определять число кабаков в данной местности, право регулировать количество продаваемой водки, право ограничивать торговлю известными часами, днями и т. д., и тогда одной силой жизненных интересов, здорового смысла, Русь начнет мало-ио-малу освобождаться изъиод ига пьянства. Процессс этот будет медленный, быть может он потребует столетие, но все же это представляется единственным правильным путем, который в конце концов может привести к поднятию экономического, морального и умственного состояния народа.
При нынешней постановке питейного дела в России потребление водки является чуть ли не гражданской заслугой, чем-то вроде повинности. Русский крестьянин имеет право сказать: „Избавьте меня оть вашей помощи, но ие мешайте нам собственными силами справиться с этим зломъ". (31/ХИИ—09).
На страницах той-жф „Речи" Н. Кутлер дополняет обрисовку проф. Оршанского, касаясь непосредственно инцидента.
„Заявление одного из членов антиалкоголного Съезда о том, что министерство финансов потворствует корчемной торговле вином, вызвало сначала весьма резкое и неблогоприятное по форме возражение одного из представителей финансового ведомства, а затем и отказ этих представителей от, дальнейшого участия в Съезде.
Содержалось ли в этом обвинении указание на предосудительную деятельность каких-либо чинов финансового ведомства, приведены ли в подтверждение этого указания какия-либо фактическия данныя—эти вопросы остаются ла основании газетных отчетов не разрешенными. Тем не менее чрезмерная чувствительность представителей финансового ведомства может с достаточной достоверностью быть объяснена тем, что обвинение' попало не в бровь, а в глаз.
Но, с другой стороны, несомненно, что с введением казенной продажи вина корчемство получило повсеместно самое широкое распространение и что это явление находится в связи с казенной монополиею.
К сказанному нельзя не добавить что, борьба с корчемством противоречит фискальному интересу казны, а потому едва ли гармонирует и с интересами ея представителей. Если, в самом деле, предположить, что в какой-либо местности корчемство удалось бы искоренить, то ближайшим следствием сего явилось бы сокращение продажи вина, а в дальнейшемъ—вероятное закрытие казенных винных лавок и сокращение надзора за ними. Но много ли найдется лиц, готовых ради общественной пользы пожертвовать своими частными интересами? И можно ли рассчитывать на успех в общественном деле, раз этот успех сопряжен с
— 332 —
нарушением или—по меньшей мере—риском нарушения интересов тех лиц, на которых возложено это общественное дело?
Приходится, таким образом, признать, что существующая система казенной торговли вином способствует развитию кор-чемства. А если так, то и ведомство, осуществляющее эту систему, каковы бы ни были его взгляды и как бы чисты ни были намерения его представителей, покровительствует тайной торговле вином. Чрезмерная отзывчивость представителей Министерства Финансов на обвинение Д. II. Бородина объясняется именно тем, что обвинение это не только верно, но при нынешних условиях и не устранимо, как бы искренно и горячо ни было желание его устранить. (5/1—ИО).
В том же направлении высказывается и „Соврем. Слово1-:
..На Съезде борьбы против народного пьянства произошел весьма неприятный конфликт между членами Съезда и представителями Министерства Финансов. И этот конфликта характерен не только как показатель истинного отношения чиновничества к общественному мнению , и общественному контролю. Еще более он характерен, как показатель полной безнадежности, на которую обречено у нас дело борьбы с социальным недугом, пока остаются старые пружины бюрократического механизма, пока основы и принципы его не утратят своего исконного абсолютистского характера.
Что должны были делать представители Министерства Финансов, если они находили выводы докладчика неправильными или неверными?
Естественно, у них был один путь: пользуясь своим богатейшим материалом, опровергнуть слово за словом докладчика и доказать неправильность его утверждений.
Но это былб бы но-парламентски. А у нас, • как сказал начальник командированных на Съезд чиновников, слава Богу, нет парламента.
И поэтому представители Министерства Финансов воспользовались‘правом ответа докладчику только для того, чтобы назвать его выводы „сознательной ложью11.
Брань—не аргумент. Брань не признак корректности. Оскорбленный докладчик вернул брань.
Тогда чиновники составили протокол о горькой обиде, им нанесенной, и решили отрясти прах с ног своих и уйти со Съезда, где не уважают начальство и не позволяют ему браниться.
II все это интересно только, как новая деталь. Немыслимо серьезно думать о широкой общественной борьбе с пьянством, если даже отвлеченная критика вызывает перуны. А ведь борьба с пьянством требует не только критики, но и „прямых действий", которые, в конечном счете, являются покушением на казенные доходы, уменьшая их... Говорите после этого о возможности борьбы с пьянствомъ". (5/1 ИО).
В статье „Ен достанетъ" „Вечерний Петербургъ" вскрыва-