— 815 —
населения и будут являться лозунгами, объединяющими вокруг общого дела борцов с народным злом. Утешительным представляется по крайней мере хоть то, что интеллигенция, в значительном числе бывшая на Съезде, далеко не единодушно одобряла внесение партийности и политиканства в деловую работу. (8/1—ИО).
В критике иного пошиба вступительное слово принадлежит „ России"—„па Съезде по борьбе с пьянством один из ораторов, видимо, желая доказать русскому обществу, что для „истинных прогрессистовъ“ необязательны ни правила приличия, ни уважение к порядку, позволил себе бросить органам, ведающим казенную продажу питей, ряд оскорбительных обвинений. Совершенно правильно поступили тогда представители ведомства: они отметили факт недопустимой грубости и покинули Съезд.
Впрочем, вообще Съезд протекает при условиях, которые лишают его труды серьезного значения. Пьянство—огромное зло, и борьба с этим злом, требующая напряжения и правительственных, и общественных сил, является бесспорной необходимостью. Но борьба лишь на почве вопроса о пьянстве, борьба во имя партийных домогательств, борьба, в которой вопросу о пьянстве отведена жалкая роль предлога, повода, которым можно воспользоваться для посторонних целей,—такая борьба ничего общого не имеет с задачами Съезда, а следовательно, и с тем делом, которое одно в данном случае может интересовать русское общество.
Если вопросом о пьянстве пользуются для того, чтобы оскорблять религиозные чувства народных масс, чтобы поговорить о еврейском, равноправии, чтобы изобразить правительство в виде посторонней народу организации, радующейся народному пьянству, чтобы защитить право профессиональных союзов вести рабочих к бунтам и революционному насилию и т. д., и т. д.,—то мы в праве сказать, что от трудов подобного рода Съездов мы не должны ждать ничего, кроме еще одного вороха никому ненужных митинговых резолюций. С понятной грустью пишем мы эти строки. Как не раз уже заявлялось на страницах нашего издания, мы с живейшим вниманием следим за всеми данными, определяющимися но вопросу о борьбе с пьянством. Этому вопросу мы придаем огромное значение, полагая, что именно теперь, может быть, так, как никогда, важно, чтобы народ задумался над этим колосальным злом русской жизни и, с своей стороны оказал-бы содействие тем мероприятиям, которые могут быть проведены путем законодательным. Стоя на подобной точке зрения, мы безусловно искренно готовы были приветствовать Съезд, о котором теперь увы! можем написать только то, что написали. Очевидно, остается лишь одно: созвать новый Съезд, но на этот раз уже не Съезд партийных агитаторов, а Съезд действительных деятелей по борьбе с пьянством, действительных знатоков вопроса. (6/1—ИО).
II далее,—„часть членов „Съездапо борьбе с алкоголизмомъ“ ухитрилась остаться при „особой нравственности".
— 316 —
Передовые товарищи, раз решив поставить как на религию, так и на общечеловеческую нравственность крест, упорствовали и слушать ни о чем не хотели. После этого уже сами сйбой напрашиваются вопросы, во-первых, во имя каких-же собственно побуждений, помимо нравственных, ополчились против пьянства товарищи, а во-вторых, есть-ли у них, помимо общечеловеческой нравственности, какая-нибудь своя особая, или никакой нетъ?
Из их речей явствует с совершенной определенностью, что означенный Съезд представлялся в их глазах не „Съездом по борьбе с алкоголизмомъ", а „товарищеской сходкой с освободительскими выкриками по поводу алкоголизма". Короче говоря, алкоголизм, как и все у товарищей, оказался притянутым за волосы для.целей совершенно посторонних, а что в означенном направлении можно дойти до художества, — доказывает, например, попутно произведенное на Съезде упразднение религии и нравственности во имя борьбы с пьянством. По товарищеским понятиям выходить, что Русь до введения винной монополии была трезва, как стеклышко, и о „зеленом вине", вос-певавшемся еще в былинах какими то оторванными от прекрасной действительности фантазерами, не имела ни малейшого понятия. Был рай на земле, золотой век и все жили себе, да поживали трезво, богато и счастливо, попивая только для увесе-ления души невинное молочко из молочных рек и закусывая оное киселем, из которого состояли берега. Казенная винная монополия упразднила не столько молочные реки в кисельных берегах, которых никто не помнит, сколько вот именно эти отвратительные гнезда, рассадники нравственного разложения, порока и преступлений. Если блогодаря обходу закона гнезда эти не удалось окончательно уничтожить и зло существует в виде шинкарства и тайной продажи вина, то, во-первых, нарушения закона существуют во всех областях, а во-вторых, преследуются. Винная монополия, во всяком случае, в большой степени сократила ужасающее кабацкое зло, процветавшее на Руси вполне открыто.
Можно быть безпощаднейшим врогом вина, но в нападках на лиц и учреждения сохранять меру и справедливость. Ведь не с продажи-же казенного вина, в самом деле, началось на Руси пьянство. С нея начались только попытки к упорядочению „питейных безобразий". Быть врогом алкоголизма и клеветать на „представителей существующого режима" из плохоприкрытых посторонних целей суть понятия совершенно разные. Это уж значит, пользуясь удобным случаем, остаться при „особой нравственности". (6/1—ИО).
Тон дан и хор откликнулся стройно.
„Спб. Ведомости" говорят:—„Пьяный" Съезд начался скандалом, проходил при безпрерывном скандале и закончился столь же шумным скандалом, инсценированным господами „рабочими" и их товарищами.
Официально на Съезде присутствовало 510 человек. Кто они,—