— 314 -
насчитаете Съездов, где на ораторской кафедре сменял-бы профессора волостной старшина, епископа—рабочий эс-дек и казанского черносотенника—рижский латыш-интеллигентъ? И могла ли первое такое собрание обойтись без резких трений? Очевидно, это было-бы невозможно даже и при нормальных условияхъ! Но нужно-ли говорить что Съезд работал на такой почве, которая способствовала нарастанию всяких конфликтов до-нельзя! Начать с того, что официальный президиум не отличавшийся ни чуткостью, ни особым тактом, ни высокой авторитетностью, с самого начала и сам был напуган и ежеминутно пугал всех члецов, напоминая, что „Съезд надо беречь", что Съезд могут закрыть! Затемъ—внезапное снятие докладов (впоследствии вновь разрешенных), слухи об арестах некоторых рабочих, подготовлявших материалы к Съезду в профессиональных союзах, неопределенные опасения новых арестов (оправдавшияся уже после Съезда), наконец — обособленная, но непрестанно устрашающая фигура чина полиции, которая, глядя по оратору и речи, то настораживается и приближается к кафедре, то от нея удаляется. Можно-ли спокойно работать при таких условияхъ? Нет, обстановка работы положительно инервировала Съезд до последней степени! И только этой нервностью, искусственным обострением и—этого нельзя не отметить—отсутствием необходимых чуткости, находчивости и такта у попавшого в весьма трудное положение президиума должно объяснять наиболее резкия и, с известной точки зрения, печальные эпизоды Съезда. (30/1—10).
Перейдем к голосам из другого лагеря и начнем с органа, который никто не заподозрит в сочувствии оппозиции.— „Голос Правды44 говорит: несмотря на вмкия тревожные предсказания и эксцессы, противоалкогольный Съезд закончился без внешняго воздействия—за окончанием намеченных работ.
Крупная задача, поставленная Съездом, живое участие в нем всех слоев русского общества, представителей правительства и даже иностранных делегатов, выдвинули этот Съезд на первое м^есто в ряду прочих, происходивших одновременно с ним.
Едва-ли надо распространяться о том, сколь необходима борьба с алкоголизмом и что Первый Съезд, направленный к определению для этого путей, естественно, должен был встретить общее сочувствие и внимание. Надо признать, что в конечном итоге противоалкогольный Съезд установил первоначальные вехи предстоящей серьезной борьбы с пьянством. Те резолюции, которые вынесены на Съезде, послужат исходными пунктами для дальнеиЬпей работы существующих организаций, а также, и для работы будущого намеченного через 2—3 года очередная Съезда но борьбе с пьянством. Эти резолюции, не имея конкретного практического значения в том смысле, что оне не могут быть преподаны к обязательному исполнению, в то же время будут иметь тем не менее важное агитационное значение среди масс
— 815 —
населения и будут являться лозунгами, объединяющими вокруг общого дела борцов с народным злом. Утешительным представляется по крайней мере хоть то, что интеллигенция, в значительном числе бывшая на Съезде, далеко не единодушно одобряла внесение партийности и политиканства в деловую работу. (8/1—ИО).
В критике иного пошиба вступительное слово принадлежит „ России"—„па Съезде по борьбе с пьянством один из ораторов, видимо, желая доказать русскому обществу, что для „истинных прогрессистовъ“ необязательны ни правила приличия, ни уважение к порядку, позволил себе бросить органам, ведающим казенную продажу питей, ряд оскорбительных обвинений. Совершенно правильно поступили тогда представители ведомства: они отметили факт недопустимой грубости и покинули Съезд.
Впрочем, вообще Съезд протекает при условиях, которые лишают его труды серьезного значения. Пьянство—огромное зло, и борьба с этим злом, требующая напряжения и правительственных, и общественных сил, является бесспорной необходимостью. Но борьба лишь на почве вопроса о пьянстве, борьба во имя партийных домогательств, борьба, в которой вопросу о пьянстве отведена жалкая роль предлога, повода, которым можно воспользоваться для посторонних целей,—такая борьба ничего общого не имеет с задачами Съезда, а следовательно, и с тем делом, которое одно в данном случае может интересовать русское общество.
Если вопросом о пьянстве пользуются для того, чтобы оскорблять религиозные чувства народных масс, чтобы поговорить о еврейском, равноправии, чтобы изобразить правительство в виде посторонней народу организации, радующейся народному пьянству, чтобы защитить право профессиональных союзов вести рабочих к бунтам и революционному насилию и т. д., и т. д.,—то мы в праве сказать, что от трудов подобного рода Съездов мы не должны ждать ничего, кроме еще одного вороха никому ненужных митинговых резолюций. С понятной грустью пишем мы эти строки. Как не раз уже заявлялось на страницах нашего издания, мы с живейшим вниманием следим за всеми данными, определяющимися но вопросу о борьбе с пьянством. Этому вопросу мы придаем огромное значение, полагая, что именно теперь, может быть, так, как никогда, важно, чтобы народ задумался над этим колосальным злом русской жизни и, с своей стороны оказал-бы содействие тем мероприятиям, которые могут быть проведены путем законодательным. Стоя на подобной точке зрения, мы безусловно искренно готовы были приветствовать Съезд, о котором теперь увы! можем написать только то, что написали. Очевидно, остается лишь одно: созвать новый Съезд, но на этот раз уже не Съезд партийных агитаторов, а Съезд действительных деятелей по борьбе с пьянством, действительных знатоков вопроса. (6/1—ИО).
II далее,—„часть членов „Съездапо борьбе с алкоголизмомъ“ ухитрилась остаться при „особой нравственности".