— 299 —
Хотя другие органы прессы того же направления менее дальновидны. „Колоколъ", обращая внимание на зло народного пьянства, говорит:
„Поэтому очевидно, что злоупотребление спиртными напитками по справедливости должно считаться одним из величайших зол современного человечества.
Борьба с этим злом представляет довольно трудную задачу. Однако, примеры Швеции и Норвегии, где поднялись настоящие крестовые походы и где впервые стали устраиваться иротивоалкогольные выставки, показывают, что она все таки может достигнуть успеха, если только в обществе вполне окрепнет сознание о вреде алкоголизма. Это должен сделать наш Съездъ!11 (31/ХИИ 09).
В более определенных выражениях на важность Съезда указывают и „Дружеския Речи":
„В Петербурге работает Первый Всероссийский Съезд по борьбе с пьянством. Нужно ли говорить о его необычайной важности для России? Он должен выработать меры к полному отрезвлению народа. Размеры и последствия пьянства ужасны и неоднократно выяснялись на страницах нашего журнала, У нас пьют и старые и малые, едва вышедшие из младенческого возраста,—и мужчины и женщины, и совсем неграмотные и очень образованные люди. Достаточно сказать, что ежегодно проливается в круглых цифрах около одного миллиарда рублей — шестая часть нашего дохода! И семья, и общество, и школа, и духовенство, и печать, и, наконец, само государство и каждый из насъ— все должны соединиться в дружной борьбе с зеленым змием и победить его во что бы то ни стало, ради общого блага настоящого и будущого". (10/1 ИО).
В этой заметке характерной чертой является то, что она говорит о завершившемся событии, породившем в том же лагере столь злобы и раздражения.
II.
Съезд закончил свои работы и завершил их нормальным путем, вынеся определенные пожелания и положив начало грядущему ряду Съездов но тому же вопросу.
Сериозность вопроса требует и серьезной критики; много было дефектов в работе Съезда, но тем более критика должна способствовать избежанию этих дефектов в будущем.
„В самом деле, что случилось у нас на антиалкогольном Съезде? Огромной важности общественное зло, бороться с которым немыслимо без общественной инициативы, сделано было предметом общественного обсуждения. Этой возможности долго ждали. Еще в 1903 г. предполагалось созвать антиалкогольный Съезд, но тогда это оказалось, по причинам, довольно понятным, неблоговременным. Тогда был старый порядокъ—и правительство опасалось, как огня, всякого публичного проявления
— 300 —
общественных настроений. Но вот теперь, в 1909 г., мы находимся в „обновленной" и „успокоенной России. Съезд решились созвать. В самом деле, не зазорно-ли было бы, если бы теперь, при новом строе, оказалось невозможным обсуждать публично государственный вопрос первостепенной важности, на который уже обратили внимание и Гос. Дума и само правительство? По самому существу вопроса, „общество" надо было призвать к содействию.
И вдруг... оказалось, что выносить вопрос о вреде пьянства на гласный суд общественного мнения у нас все еще нельзя, по многим и многим причинам. Какия это причины? На них указывает целый ряд эпизодов, происшедших на Съезде, и ряд последовавших за эпизодами сецессий.
Таких черт указано было не мало. Прежде всего, основной доклад и основная резолюция Съезда гласила, что серьезная борьба с пьянством невозможна при существующей финансовой системе. Оказалось, что этого вопроса касаться нельзя. Представители финансового ведомства обиделись и торжественно ушли со Съезда. Дальнейшия упоминания, что в России есть винная монополия, и даже что в других государствах ея нет. уже не допускались.
И хотя резолюцию, установлявшую отрицательное отношение Съезда к винной монополии, удалось сохранить и провести, но текст ея пришлось значительно сгладить.
Напоминать ли о других препятствиях для борьбы с пьянством, указанных в докладах и резолюциях Съезда? Это значило бы повторять значительную часть того, что на нем происходило. Упомянем только о том, что послужило поводом еще для одной сецессий. Речь идет о „ религиозно-нравствфнном “ воспитании, как средстве борьбы с пьянством.
В этом для известной части членовъ—и прежде всего для духовенства—был весь смысл Съезда. Духовенство, как его ни упрашивали остаться, демонстративно ушло, когда „религиозно-нравствен-ные" методы борьбы с пьянством были отвергнуты Съездом...
Казалось бы, с этой точки зрения, разговоры о влиянии религиозности на уменьшение пьянства должны были бы поощряться, как особенно блогонамеренные... Но стоило зоговорить г. Трегу-<5ову, сектанту, о том, что сектанты вообще трезвые люди, как он был остановлен и должен был покинуть каоедру. Этот эпизод, конечно, бросает свет и на значение „религиозно-нрав-ственной" пропаганды, которую хотели поставить под покровительство Съезда.
Не упоминаем о многочисленных других шероховатостях и трениях. Съезд, во всяком случае, насильственно закрыт не был, и минимум общественного приличия, блогодаря нечеловеческим усилиям президиума, удалось сохранить. Но спрашивается: неужели для того собираются подобные Съезды, чтобы только кое-как спасать приличие и изображать из себя декорацию обновленного строя?