— 149 —
ство и общество соединились для общих усилий к искоренению пьянства, когда против пьянства начали принимать такия меры, которые явились результатом совместной деятельности правительства и общества, тогда только ослабело пьянство. Если винная монополия, как средство борьбы с пьянством, не уменьшила пьянства, то потому, что оно велось только правительством без участия общества.
ИИИумахер А. А. Д. II. спрашивает: „достигла ли питейная реформа отрезвления народа**? Не могу не выразить удивления самой постановки такого вопроса и при том в особенности Д. Н. Бороднным. Он уже десять лет изучает вопрос о народном отрезвлении и неужели он не вынес из этого изучения того основного вывода, что народное пьянство есть не случайная прихоть, а есть прискорбный социальный недуг, от которого страдает все человечество; а если так, то как же Д. Н., как председатель экономического собрания, мог полагать, что та или иная система продажи питей может, да притом еще в такой короткий срок победить такой вековой общественный недуг.
Все, чего можно было ожидать—это только некоторого в том или ином отношении влиячия в смысле упорядочения потребления, в смысле понижения тех форм оиьянения, в которых обычно выражается потребление вина народом.
Имеются ли результаты в этом отношении и в какой мере, сказать, конечно, трудно, как равно трудно выделить влияние в этом отношении питейной реформы из сложной массы других причин. Тем не менее, имеющияся данные позволяют сделать не безинтересное сопоставление, которое, невидимому, говорит в пользу питейной реформы. При введении казенной продажи нитей бывшим Министром Финансов С. ИО. Вигге, разъяснялось чинам акц. над. точку зрения, с которой надлежит относиться к этой реформе, с полной определенностью отметил в известном своем циркуляре, что реформа эта не заключаете в себе условий для ослабления питейного дохода, так как главным плательщиком этого дохода является население, потребляющее крепкие напитки с игзвестной регулярностью, казенная же продажа вина и должна способствовать более правильному потреблению его. При этом условии и имея в виду, что повсеместно, где население регулярно пьете, а не напивается, действительно, душевое потребление выше, чем у нас, следовало ожидать, что результатом казенной продажи нитей явится известное сокращение народного пьянства, при некотором, однако, повышении душевого потребления. Ожидать роста потребления следовало бы и по другой причине. По новейшим статистическим данным выяснено, что во всех государствах и старого и нового света за 5 лет 1900—1905 гг. потребление крепких напитков возросло. Это, очевидно, роете цивилизации, рост городов, сети железных дорог и фабрично-заводской промышленности: с другой стороны повсеместный упадок веры, семей-
— 150 —
пых и других нравственных начал. Нет никаких основании исключить Россию из под действий этих неблогоприятных условий; вот, следовательно, вторая причина, которая давала основания предвидеть роста потребления.
Между тем, роста потребления вина в России не замечается. Как в год, предшествующий введению казенной продажи (1894), так в первый год введения ея (в 1895 г.) и через ИО лет после введения (в 1905 г.) душевое потребление не превышало
0,53 в. Увеличение потребления отмечено лишь за 1906 г. (0,60) и!сГвсем известным исключительным условиям, которые приходилось переживать в России. Но с 1907 г. уже начинается постепенное падение душевого потребления', а в 1908 г. и в
1909 г. мы имеем дело даже с понижениемъ* абсолютного потребления.
Интересно также в частности отметить, что в обоих столицах, в которых проведение реформы могло быть наилучше обставлено, замечается из года в год падение душевого, а иногда и абсолютного потребления и притом в С.-Петербурге особенное падение потребления отмечено в рампах расположения Народных Домов.
Соловьев, А. 1\ повторяет свои доводы о причинах пьянства и видит все спасение в репрессиях, в насаждении власти духовенства; все зло в интеллигенции.
Сопегин, В. Увеличение потребления вина произошло не от одной тайной продажи вина, но от того, что растояние между лавками сократилось и оне появились в тех местах, где их прежде не было или по приговорам общества, или среди инородцев, на золотых приисках и в Сибири. Затем потребление возросло от того, что лавки основывали около больших заводов и фабрик, где прежде сами заводы протестовали против соседства и хлопотали об их закрытии (в лавке около Пути-ловского завода продажа производилась на 500 руб. в день в то время, когда там была заминка в работе). Лавки открывались в таких местах, где нет иочты, налрим., в казенном Юговском заводе в Пермской губ. или в селениях, где нет школ. На Пермском заводе с населением более 25 тыс. почта помещается в крайне маленьком домишке, который дает завод, иначе почты не было бы; телеграф там только железнодорожный; между тем завод во время Японской войны, выделывал на 7'/а мил. изделий в год, с введением монополии там потребление водки с 200 тыс. вед. в ИО лет возросло до 530 тыс.
Сатунин. На эту кафедру выходили профессора, рабочие, но не выходил народный учитель. Я, как народный учитель, нарисую картину деревенской жизни. На краю деревни стоит покосившаяся избушка,—это школа; в маленькой комнате сидят 40 человек крестьянских детей. Они сидят за изломанными партами и изорванными книгами. Сельский учитель преподадут букву „е“. Так наше правительство насаждает просвещение. Недалеко стоит нарядная ..казенная винная лавка". В хорошей