— 450 —
где министр категорически приказывает учителям не пить и намечает даже программу антиалкогольной пропаганды, является наиболее «пьяной» страной.
Поневоле закрадывается в голову сомнение: действительно ли для одной пропаганды должна быть использована школа в качестве орудия борьбы с алкоголизмом, да и правильно ли поставлена эта пропаганда. Быть - может, по зрелом обсуждении придется признать, что проповедь в ея нынешней постановке и в той, в какой ее рекомендуют поставить, приносит вред вместо пользы.
Если распространение научных сведений об алкоголизме, выяснение истинных причин этого социального бедствия необходимо, хотя далеко не может считаться панацеей, то исключительное действие на воображение, описание всевозможных ужасов, ненужное сгущение красок, преподавание антиалкогольных истин в виде непреложных догм следует признать безусловно вредным. Не только потому, что самое преподавание в таком случае теряет научный характер, перестает отвечать действительному положению дел, но и потому, что такое настойчивое вдалбливание в голову учащихся истин, требующих все - таки доказательств, ведет к скептицизму, суживает кругозор и отбивает охоту глубже вникнуть в предмет.
Вильгельм Бодеѵ высказывается категорически против излишняго усердия в школьной антиалкогольной пропаганде. «В целях борьбы с алкоголем, — говорит он,—школа отнюдь не должна давать больше того, что интересует учащихся. Она должна открыты им глаза на размеры зла и дать толчок их мысли в известном направлении. С этой точки зрения всякия преувеличения в деле преподавания крайне опасны, так как они подавляют стремление к приобретению новых знаний».
Особенно зло смеется Дюкло над методами противоалкогольного преподавания, принятыми во францусских школах-Он приводит из циркуляров и программ некоторые за. мечания об алкоголе, указывающия только на полную неосведомленность их авторов. И эти невежественные сентенции пре-
— 451 —
подносятся учащимся в виде несомненных истин, против которых нельзя возражать. Он удивляется тому, что, по приказу министра, математики становятся гигиэнистами и начинают говорить о предметах, в которых они ровно ничего не понимают. У учащихся только затуманивается сознание, они не могут в себя прийти от хлынувшей на них волны противоречий. Кругом люди пьют, пьет, быть-может, сам учитель, а им твердят неустанно, что все пьющие обязательно должны преждевременно погибнуть и что они сразу попадут * в ад. «Мне было бы очень любопытно узнать, — говорит Дюкло,—какое значение может иметь такая школьная проповедь в стране, производящей сидр, пиво или вино, и осмелится ли бордоский или бургундский школьный учитель дурно отзываться о вине в тех местах, где этим живут. Проявляя излишнее усердие в том направлении, куда его толкают программы и инструкции, он рисковал бы поставить свои наставления в полное противоречие с тем, что видят и слышат его ученики изо дня в день дома». Педогоги, по мнению Дюкло, не должны быть столь догматичными и прямолинейными, как рассылаемые им [циркуляры и программы. «Поистине приходишь в изумление,—продолжает Дюкло,— когда видишь, что учебные власти требуют от своих учителей сделаться в данную минуту и химиками, и физиологами, и медиками, и статистиками, беседовать о пиромукозном альдегиде, о циррозе печени, о маниакольной, меланхолической и слабоумной форме алкоголизма. Как будто и без того преподавание не сделалось уже весьма склонным к преклонению пред словами! Я хотел бы поэтому, чтобы наставники оказывали противодействие, когда их заставляют рассуждать о предметах, превышающих их компетенцию, и безбоязненно заявляли: «Это не наше дело! это проповедни
чество, начинающееся с требования от нас веры в какие-то догматы и окончивающиеся угрозами циррозом, безумием, туберкулезом и проч., кажется нам преподаванием какого-то катихизиса или корана, обещающого рай или ад; нам скажется, что такое преподавание нравственно развращает как преподавателя, так и его учениковъ».