— 429 -
трезвости достигло высшей точки, в Германии насчитывалось около 2000 обществ, число членов в них доходило до 1Ѵ2 миллионов. Но с той же быстротой, с какой шло нарастание движения, шло его падение. После 1845 года число членов стало прогрессивно уменьшаться, и в 1848 году, когда внимание народных масс отвлечено было более интересным движением, проповедь трезвости уже не имела никакого успеха. Тщетно пытались апостолы трезвости поднять интерес к своему делу, тщетно они пытались указаниями на огромное зло пьянства побудить народные массы к новым обетам воздержания. В Германии нашелся свой Матью пастор Зелинг в Оснабрюке, произносивший горячия, полные воодушевления проповеди. Но он уже далеко не мог похвастать таким огромным количеством приверженцев, какие собирал под своими знаменами его католический соратник. Движение замерло и перестало играть какую бы то ни было роль в Германии.
Неудачи обществ трезвости ясно показывают нам, что никакое пламенное воодушевление, никакия горячия проповеди не помогают там, где нет понимания причин, толкающих людей к потреблению спиртных напитков. Общества старались насадить трезвость среди трудящогося населения, среди ремесленников, крестьян и рабочих. Но организаторы не имели ни малейшого представления о том, на чем основана наклонность всех перечисленных групп населения к злоупотреблению спиртными напитками. Они исходили из совершенно ложной мысли, будто можно одним воздействием на волю людей одержать победу над социальным злом. Они были уверены в силу обещания и на его получение тратили весь свой пыл. Общества трезвости сделали еще одну крупную ошибку. Они мало обращали внимание на общепросветительные меры, они мало считались с необходимостью давать ответы на духовные запросы масс. Все силы они направляли на выяснение бедствий, порождаемых пьянством, доходя нередко до смешного в^ своих преувеличениях.
Не могли добиться значения и международные общества трезвости, возникшия в новейшее время. Эти общества кое
— 430 —
что сделали в сфере забот об отдельных алкоголиках, быть-может, они даже сотню-другую людей отвратили от пьянства. Но против пьянства, как социального явления, они не сделали ровно ничего. Они не считались с тем, что алкоголизм возникает на почве определенных условий общественной жизни, они не давали себе отчета в сущности причин, порождающих пьянство, и удары их мечей шли мимо болезненного явления, нисколько не задевая его. «Ведь точно так же, как при существовании определенных социологических и биологических предпосылок,—говорит Гроть-ян, — среди группы индивидуумов должно с непреложной законностью наблюдаться известное число самоубийств, преступлений против личности, нравственности и собственности, точно так же при определенных социальных условиях должно появиться известное число алкоголиков. И, несмотря на наши горячие призывы к их моральным силам, они будут на наших глазах погибать от овладевшей ими болезни. Эта переоценка свободы воли человека легла в основу движения трезвости, и эта же переоценка является причиной того, что такая масса затраченных сил пропала даром, не давши никаких результатов. Нравственные требования, с которыми трезвенники обращаются к людям, могут быть выполнены в некоторых весьма узких пределах. Вести борьбу против алкоголизма, как массового явления, при помощи такого оружия нельзя. И мы видим всюду почти одну и ту же картину. Там, где апостолы трезвости пристают к отдельным лицам с требованием отказаться от употребления спиртных напитков, наблюдается вспышка воодушевления, которая быстро гаснет; или же из трезвенников образуется секта, отрезанная от массы, по своему исключительному отношению к вину, и неспособная поэтому иметь на нее какое бы то ни было влияние».
Ясно отсюда, почему общества трезвости в борьбе с алкоголизмом не могут рассчитывать на прочный успех. Они стоят на мертвой точке, они довольствуются призывами к совести людей, в то время как необходимо изменение всех условий, среди которых живут в современном