— 377 —
ния своего незавидного положения с участью других выше его стоящих слоев населения. «Один из важнейших пунктов при оценке человеческого счастья,—говорит Ланге,— это—влияние на каждого из нас результатов сравнения, которое человек совершенно невольно делает между своим положением и положением окружающих его людей». Это счастье-—можно смело сказать,—никогда не приходится на долю рабочого. Сравнение никогда не оказываетея в его пользу, результаты в этом отношении получаются всегда плачевные. Рабочого окружают люди, имеющие полную возможность предаваться шумным удовольствиям, собираться и обсуждать свои нужды, испытывать утонченные наслаждения от зрелищ и знакомства с художественными произведениями лучших мастеров. Рабочий лишен всех этих возможностей, и естественно, если его неудовлетворенные стремления, разжигаемые к тому же неблогоприятным для него сравнением, вырастают в могучую страсть, от которой трудно отделаться.
Вот почему трактир приобретает особенное значение в глазах пролетариата. Здесь он может забыться от заедающих его мелочей жизни, здесь он уподобляется другим, для него возникает иллюзия истинного веселья, настоящого довольства жизнью. Некоторые факты из истории профессионального движения в Англии учат нас, как высоко ценили рабочие алкоголь и его свойства в те времена, когда зачатки союзного дела не могли еще дать должного удовлетворения трудящейся массе. По статутам английских трэд -юнионов за 1813 год председателем союза избирался тот, кто лучше всех умел пить. К 1837 году устав машиностроительного союза требовал, чтобы */з доходов организации шла на спиртные напитки. Но вместе с ростом рабочого движения, вместе с пробуждением в рабочей массе интереса к своим коллективным нуждам роль алкоголя падает, и в сороковых годах в союзах начинается решительная борьба против потребления спиртных напитков. В 1860 году алкоголь совершенно изгоняется из трэд-юнионов и рабочих клубов.
— 378 —
В литературе, посвященной алкоголизму, оценено уже давно социальное, так сказать, значение трактира в жизни трудящихся. Феликс Адлер обрисовывает в следующих словах значение трактира для бедного человека. «Общественный инстинкт побуждает людей ходить в клубы, собираться вместе, но как бедный человек может удовлетворить свой инстинктъ? Где для него клубы? Трактир в настоящее время является заместителем клуба для него. Я не хочу этим сказать, что он является лучшим заместителем, но мы будем играть роль жалких фарисеев, если будем настаивать, не создавая наперед что-нибудь лучшее, на закрытии трактиров, которые служат в настоящее время клубами для бедноты. Нельзя предполагать, что эти трактиры служат только местами пороков и опьянения: туда нередко идут именно ради того, чтобы иметь возможность общения друг с другом. Кроме того, трактиры служат главным пунктом для лиц, находящихся без работы: лицо, нуждающееся в работе, находит в трактире роль посреднического бюро по приисканию работы, так как здесь он встречается с лицами, могущими ему дать указания по приисканию себе места. Трактиры служат ресторанами для бедноты: тысячи рабочого люда идут туда обедать. Кроме того, рабочий в мастерской, на фабрике, везде чувствует себя под властью другого лица, целый день он должен повиноваться каким-то третьим лицам, и для него естественно желание отбросить это ощущение рабства; единственным же местом, где он может это сделать, опять-таки является трактир. Противники трактира не должны игнорировать этих фактов — могучий общественный инстинкт поддерживает трактир, а кроме того, и дефекты наших общественных учреждений: будь дешевые рестораны, посредническия бюро по приисканию места, и потребность посещения трактиров сократилась бы, конечно, в известной степени».
Мы нарочно привели эту длинную тираду: она весьма точно изображет роль трактира в жизни пролетариата. Это—не только место для пьянства, это—учреждение, питающее обще-' ственные инстинкты трудящихся, дающее им возможность забыться от постоянно испытываемого ими гнета, создающее