— 375 —
дил его в своей хате, где не надзирал за ним суровый глаз исправника. Со времени крестьянской реформы, когда крестьянин освободился от этого тяжелого гнета, его умственная деятельность и его желания естественно приняли более широкие размеры: он уже не думает о том только, чтобы отдохнуть душой в кругу своего семейства от тяжкого рабства, а ищет чего-то лучшого. За отдыхом от трудов у него теперь остается много свободного времени, которое, по естественному желанию, влечению, всякому желательно наполнить приятными впечатлениями. Но мог ли крестьянин в своем домашнем быту найти удовлетворение этим новым своим стремлениямъ? Он не успел еще создать себе новой лучшей обстановки, которая бы приятно на него действовала и привязывала его к дому. Его домашний быт остался тем же, что и в крепостное время; естественное дело, что ему трудно усидеть дома и не искать чего-либо лучшого вне его. Кабак и давал ему это лучшее не только своими напитками, но, главным образом, своей обстановкой, — тем, что вмещал в себе все разнообразие удовольствий и развлечений, соответственно грубому, неразвитому вкусу наших простолюдинов. Здесь крестьянин встречал свой веселую компанию, здесь часто находил и музыку, и пение, и забаву в виде русской пляски какого-либо пропойцы. Кроме того, в кабаке встречались друзья, знакомые; один предложит стаканчик, другой отплатит тем же, и начинается общее распитие полштофа с свободными разговорами и воспоминаниями всяких обид и утешений то от старосты, то от богатого мужика. Если же прибавить к этому, что в кабаке ничто нраву мужика не препятствует, что он не видит никакой сдерживающей его власти, не слышит докучливых упреков жены или жалоб кого-либо из домашних на нужды и недостатки, если сверх.всего этого у кабатчика есть какия-либо особенные не везде дозволенные удовольствия для пьяной компании, то препровождение времени в кабаке будет полным осуществлением желаний и мечтаний мужичка, какого он ни у себя ни в каком другом месте не встретит ».
— 376 —
Итак, корень пьянства в том, что «кабак представлял удовлетворение всем потребностям мужика: здесь он находил и веселое общество, и возможность потолковать о разных интересующих его предметах, и вернейшее средство заглушить неприятное впечатление скудной домашней обстановки! »
С тех пор, как были написаны эти слова, жизнь многократно доказывала, сколько в них правды: отсут
ствие красочности существования, постоянный гнет, под которым томится крестьянин, заставляют его время от времени сбрасывать с себя ярмо действительности и погрузиться в пучину безоблачных мечтаний.
Совершенно те же условия сказываются лишь с большей яркостью в жизни промышленных рабочих. Тяжелый однообразный труд притупляет мозг и приводит рабочого' в состояние апатии и равнодушия. Естественно, если у труженика по окончании работы является стремление стряхнуть с себя давящую его тяжесть, отдаться какому-либо любимому делу, заставить звучать другия струны души, которые вынуждены были молчать во время утомительного труда. Ни в одном слое населения не развито в такой мере стремление к общению, как среди рабочих. И это понятно. Никто так не страдает от гнета окружающей обстановки, как наемный труженик, прикованный к фабрике. Сдавленные духовные потребности, которых не должно быть у труженика во время работы, выступают особенно резко, едва только является малейшая возможность у рабочого предъявить свои какия-либо права на удовлетворение своего духовного голода. И действительно, жизнь на каждом шагу учит нас, что усталость, разбитость после мучительно-тяжелой работы нисколько не мешают рабочему приходить вечером на лекцию, на беседу, где он черпает неиспытаное им удовольствие общения с другими себе подобными, удовлетворения своих духовных нужд.
Стремление к общению, естественное в каждом человеке, усиливается еще в рабочем под влиянием постоянно гнетущого его неприятного чувства, проистекающого от сравне