— 343 —
называемые «клецки» из муки и воды, в скоромные дни сдобренные салом и, наконец, в небольшом количестве молоко. Мясо употребляется лишь в особо торжественных случаях, хлеб же у громадного большинства крестьян составляет самую незначительную и притом не повседневную добавку к упомянутым продуктам. Ранней весной, когда запасы картофеля и денег уже истощены, наиболее бедные крестьяне прибегают даже к следующей, почти совершенно непитательной пище: они выкапывают из земли остатки прошлогодняго, уже полусгнившого картофеля, пролежавшого в земле целую зиму, сушат его, перемалывают в муку, из которой и приготовляют совершенно безвкусный, очень скоро черствеющий хлебъ». Удивительно ли; если при такой однообразной и совершенно безвкусной пище, при таком, можно сказать, голодании, при полном отсутствии животных белков и жиров крестьяне испытывают жгучую потребность в алкоголе, которую они стараются удовлетворить из первых попавших в их руки денежных средств.
Еще хуже обстоит дело с питанием сельско-хозяйственных рабочих. По данным Е. Варба владельцы экономий «упростили продовольствие рабочих до крайних пределов: на завтракъ—черный хлеб с водой, на обед — каша, кашица и черный хлеб, на полдникъ—черный хлеб с водой, на ужин опять каша и черный хлеб. И это изо дня в день, на всех безразлично работах с весны и до осени. Наибольшее количество масла или сала отпускается на мелких хуторахъ—на 10 человек один фунт; то же количество на средних хуторах отпускается на 10—20 человек, а на крупныхъ—на 30—40 человекъ».
Хлеб выпекается в пекарнях, отличающихся крайней нечистотой. На хуторе Целовальникова, например, в одном помещении с грязно содержащейся кухней, полной мух, в непроветриваемом углу стоить квашня, кишащая множеством жучков и палых мух, не говоря уже о грязи. Хлебы покрыты ватной поддевкой кухарки». Громадные короваи хлеба с запеченными жучками и мухами оставляют сохнуть, и в них развивается плесень. Не раз владельцы экономий при
— 344 —
влекались к судебной ответственности за печение хлеба с посторонними примесями, в числе которых имелось также множество мучных червей. Д-р Хижняков описывает случай, когда рабочим выдавался совершенно гнилой хлеб. «Когда начнешь резать, 'из-под ножа летит целое облако зеленой пыли».
Мясо — редкая роскошь в столе сельско-хозяйственныхъ^ рабочих, а если оно и попадается, то н#е всегда отличается достаточной доброи^ачественностыо. По данным того же д-ра Хижнякова, в Николаевском уезде, Самарской губернии, в одной крупной экономии, где число рабочих во время уборки хлеба достигает 1.000 человек, в погребе найдено совершенно разложившееся мясо, тухло-гнилого запаха, еле-еле не расползающееся в руках. Такое же мясо найдено было вареным в котле, в печке». На сделанные по этому поводу замечания исследовавший экономии получил от приказчика такой ответ: «Да они, ваше в-дие, ко всему привычны».
В Самарской же губернии обнаружен совершенно невероятный факт. В одной немецкой колонии немка варила в котле обед для рабочих, а вечером в том же котле мыла себе голову и ставила котел в избу вместо ночной посуды для детей.
Такая пища не может прийтись по вкусу даже далеко непривередливым рабочим, привыкшим уже ко всяким мытарствам. «Однообразие, сухость, а часто еще недоброкачественность пищи, даваемой сезонным рабочим,—говорит г. Варб,—вызывают во многих из них полное отвращение к ней, и главную статью литания начинает составлять один хлеб, никогда не приедающийся человеку». Но это питание хлебом равносильно белковому голоданию; о сытости при такой пище говорить не приходится, и единственным дешевым продуктом, которым можно заглушить голод, недовольство, возместить отсутствующия вкусовые средства, является алкоголь.
Пища промышленных рабочих также весьма далека от требований гигиэны. О питательности блюд, о сколько-нибудь удовлетворительном их приготовлении не может быть и