291 —
этому, неизбежно возрастет на всю сумму оборота закрывшогося заведения».
Так было у нас в семидесятых годах прошлого столетия. В 1873 году у нас было 204 тысячи питейных заведений с продажей водки. Потребление (в ведрах абсолютного алкоголя) составляло 29.045 тыс. ведер. В 1874 году число питейных заведений сразу сократилось до 143 тысяч, а размеры потребления уменьшились весьма незначительно, выразившись в 28.926 тыс. ведер. Соответственно уменьшению числа питейных заведений увеличились обороты каждого из оставшихся. В 1873 году сбыт одного заведения составлял в среднем 142 ведра водки. В 1874 году средний оборот одного заведения возрос уже до 202 ведер. В дальнейшем движение потребления еще больше доказывает нам, какую ничтожную роль играет число питейных заведений в качестве причины алкоголизма. В 1878 году число питейных заведений доходит до 126 тысяч, а потребление снова поднимается до 29.007 тыс. ведер, средний оборот одного заведения повышается уже до 231 ведра. В 1879 году число питейных заведений составляет всего 131 тыс. (вместо 204 тыс. в 1873 году), а потребление дает резкий скачок вверх, доходит до 31.865 тыс. ведер, а оборот, приходящийся на одно заведение, увеличивается до 243 ведер.
Но особенно сильное сокращение числа питейных заведений имело место после введения казенной винной монополии. Ведь главные меры, выдвигавшияся при казенной продаже вина против злоупотребления спиртными напитками, сводились к ограничению числа мест продажи водки вообще и к возможному закрытию мест распивочной продажи, сведению их к минимальному числу, так как распивочные были признаны особенно вредным типом питейных заведений, наиболее способствовавшим распространению в народе пьянства.
И действительно, сокращение числа питейных заведений и массовое закрытие распивочных проведено было в жизнь, по крайней мере, с внешней стороны весьма решительно. «В 1898 году число питейных заведений вообще (с продажей водки) сократилось по сравнению с домонопольным временем
— 292 —
(1894 годом) более, чем в два раза (с 65 до 27) тысяч, число распивочных заведений с 48 до llj2 тысяч, а в сельских местностяхъ—с 30 до 3 тысяч, т.-ф. в 10 разъ». При этоу почти 3/4 распивочных заведений, сохранившихся при казенной продаже, были лишены права чарочной продажи— в тесном смысле слова, т.-ф. «в наливъ» (стаканчиками, рюмками и другими мелкими мерами); в сельских же местностях чарочная продажа в указанном смысле (имевшая в домонопольноф время самое широкое распространение в деревнях, как и в городах) при новой питейной системе было вовсе упразднено.
И, несмотря на такую коренную ломку всей системы предложения спиртных напитков, несмотря на уничтожение множества соблазнов, потребление водки нисколько не пострадало. Напротив, мы знаем, что спрос на спиртные напитки из года в год увеличивается, доходы казны прогрессивно ростугь, и сохранившияся питейные заведения с успехом и лихвой возмещают убытки, которые могли получиться от закрытия мест продажи.
Этот несомненный факт объясняется исключительно тем, что спрос на водку не определяется предложением ея, а наоборот. Люди ищут возможности выпить и всегда найдут пути для удовлетворения своей страсти, несмотря ни на какия затруднения. Закрылось ближайшее питейное заведение, пойдут в отдаленное; нет возможности законным путем доставать водку, можно вступить на путь незаконный. И действительно, влияние принятых мер для ограничения злоупотребления спиртными напитками было уничтожено с одной стороны развитием тайной («безпатентной») продажи вина, с другой стороны развитием уличного потребления вина (в особенности в посуде малого объема — в Ѵиоо и Ѵ200 ведра). «Появление при казенной продаже,—говорит В. К. Дмитриев,—большого числа тайных мест продажи в значительной степени уничтожало значение сокращения числа легальных питейных заведений (всех типов); с другой стороны, развившееся при новых условиях питейной торговли «уличное» потребление являлось для населения известной заменой — хотя далеко не-